Танковые асы. Владимир Бочковский

Владимир Александрович Бочковский (28 июня 1923 - 7 мая 1999) - советский военачальник, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза. Мастер танкового боя, за войну его личный счёт составил 36 бронеединиц противника, а сам горел пять раз.

Биография

Ранние годы

Учился в школе № 1 (ныне гуманитарно-математическая гимназия) Тирасполя. В 1930-х годах семья переехала в город Алупка. За день до начала Великой Отечественной войны 21 июня 1941 года окончил десять классов средней школы № 1 города Алупки. И через два дня, 23 июня уехал в Харьков и поступил в Харьковское танковое училище.

Участие в Великой Отечественной войне

Осенью 1941 года училище было эвакуировано в узбекский город Чирчик, а в июле 1942 года лейтенант В. А. Бочковский окончил училище и попал на фронт в 1-ю гвардейскую танковую бригаду.

Своё боевое крещение получил на Брянском фронте:

Маршевая рота эшелоном прибыла на одну из железнодорожных станций, где попала под бомбежку и одновременно под удар немецких танков. Для отражения атаки нашим танкам пришлось открыть огонь прямо с железнодорожных платформ. Прикрывая друг друга, они сползали с платформ, чтобы занять боевой порядок.

Первые несколько недель на войне навсегда впечатались в память отца. Он вспоминал, что практически жил в танке. Экипаж даже еду приносил туда. Причина была в картине, которая предстала перед его глазами после одной из атак. Увидев, что намотано на танковых гусеницах и катках, он ещё долго не мог заставить себя вылезти из боевой машины.

В одном из боёв 12 августа 1942 года на Брянском фронте в районе деревни Скляево был тяжело ранен в левое бедро. Раненого командира, не имевшего возможности самостоятельно выйти из боя, спас боевой товарищ сержант Виктор Фёдоров (позднее за спасение жизни офицера в бою он был награждён орденом Красного Знамени). После излечения в госпитале в Мичуринске вернулся в 1-ю гвардейскую танковую бригаду.

Затем воевал на Калининском фронте, в составе которого 1-я гвардейская танковая бригада вела позиционные бои.

…зимой на Калининском фронте было очень трудно. Из-за очень снежной зимы снабжение и подвоз всех видов довольствия стали крайне затруднительными. Люди голодали и обовшивели. Доходило до того, что наша авиация сбрасывала ящики с продовольствием с бреющего полета, многие из которых так и не могли найти из-за глубокого снега. Если после удачной находки продовольствия начинала топиться полевая кухня, то на запах осторожно подходили два-три немецких солдата. В каждой руке по пять-шесть котелков. Вжимая головы в плечи и не поднимая глаз, вставали в конец очереди. Повар немцев материл, но кое-что им давал. Остальные старались на них не смотреть. Наши тоже к ним ходили, когда у немцев топилась кухня. Картина была та же.

А. В. Бочковский, Воспоминание об отце.

21 декабря 1942 года при потере радиосвязи с ушедшими вперёд танками командир роты танков Т-34 2-го танкового батальона лейтенант В. А. Бочковский под артиллерийским и миномётным огнём дошёл пешком до деревни Верейста и, выяснив обстановку, доложил на командный пункт (КП) батальона. На следующий день ему было поручено срочно доставить питание и боеприпасы к танкистам, которые занимали позиции в районе деревень Большое и Малое Борятино. Оперативно выполнив это поручение на Т-70, он лично участвовал в разгрузке, а затем, уточнив обстановку, явился на КП с докладом. По мнению командира 2-го танкового батальона гвардии капитана Вовченко, В. А. Бочковский «во время боевых действий с 21.12.1942 и по настоящее время показал себя смелым, энергичным и инициативным командиром». За этот эпизод он был награждён медалью «За отвагу».

С 1943 года - член ВКП(б)/КПСС. Принимал активное участие в Курской битве, во время которой «за мужество и отвагу, умелое руководство ротой в бою» был награждён орденом Красного Знамени. 6 июля 1943 года в районе деревни Яковлево рота средних танков Т-34 гвардии старшего лейтенанта В. А. Бочковского противостояла наступающему противнику, который предпринимал на данном участке атаки численностью до 100 танков при массированной поддержке авиации и артиллерии. В результате на боевом счету экипажа В. А. Бочковского оказалось 3 немецких танка, а всего танкисты его роты подбили и уничтожили 16 танков противника, из которых 3 - тяжёлых танка «Тигр». Из 8 советских танковых экипажей все командиры танков погибли, кроме В. А. Бочковского. По воспоминаниям военного корреспондента Юрия Жукова, «мы встретились с Бочковским на шоссе под Обонянью в трагический час, когда он выходил из боя, везя на броне танка мёртвые тела своих друзей по танковому училищу. Тогда он показался мне совсем мальчиком, тонкошеим, с заострившимися чертами лица».

Других государств :

Влади́мир Алекса́ндрович Бочко́вский (28 июня (19230628 ) - 7 мая ) - советский военачальник, участник Великой Отечественной войны , Герой Советского Союза . Мастер танкового боя , за войну его личный счёт составил 36 бронеединиц противника, а сам горел пять раз .

Биография

Ранние годы

Учился в школе № 1 (ныне гуманитарно-математическая гимназия) Тирасполя . В 1930-х годах семья переехала в город Алупка . За день до начала Великой Отечественной войны 21 июня 1941 года окончил десять классов средней школы № 1 города Алупки . И через два дня, 23 июня уехал в Харьков и поступил в Харьковское танковое училище .

Участие в Великой Отечественной войне

Осенью 1941 года училище было эвакуировано в узбекский город Чирчик , а в июле 1942 года лейтенант В. А. Бочковский окончил училище и попал на фронт в .

Своё боевое крещение получил на Брянском фронте :

Маршевая рота эшелоном прибыла на одну из железнодорожных станций, где попала под бомбежку и одновременно под удар немецких танков. Для отражения атаки нашим танкам пришлось открыть огонь прямо с железнодорожных платформ. Прикрывая друг друга, они сползали с платформ, чтобы занять боевой порядок.
Первые несколько недель на войне навсегда впечатались в память отца. Он вспоминал, что практически жил в танке. Экипаж даже еду приносил туда. Причина была в картине, которая предстала перед его глазами после одной из атак. Увидев, что намотано на танковых гусеницах и катках, он ещё долго не мог заставить себя вылезти из боевой машины.

21 декабря 1942 года при потере радиосвязи с ушедшими вперёд танками командир роты танков Т-34 2-го танкового батальона лейтенант В. А. Бочковский под артиллерийским и миномётным огнём дошёл пешком до деревни Верейста и, выяснив обстановку, доложил на командный пункт (КП) батальона. На следующий день ему было поручено срочно доставить питание и боеприпасы к танкистам, которые занимали позиции в районе деревень Большое и Малое Борятино . Оперативно выполнив это поручение на Т-70 , он лично участвовал в разгрузке, а затем, уточнив обстановку, явился на КП с докладом. По мнению командира 2-го танкового батальона гвардии капитана Вовченко, В. А. Бочковский «во время боевых действий с 21.12.1942 и по настоящее время показал себя смелым, энергичным и инициативным командиром». За этот эпизод он был награждён медалью «За отвагу» .

В 1944-1945 годах принимал активное участие в танковых рейдах в тыл противника. За один из таких рейдов, в результате которого в тылу у немцев на Днестре был освобождён и удерживался до подхода главных сил город Чортков , заместитель командира танкового батальона 1-й гвардейской танковой бригады гвардии капитан В. А. Бочковский был удостоен звания Героя Советского Союза .

Принимал участие в танковом рейде в Карпатах, в результате которого был освобожден город Коломыя , крупный узел железных и шоссейных дорог. 15 января 1945 года командиру 2-го танкового батальона гвардии капитану В. А. Бочковскому была поставлена задача прорваться в тыл противника на 75 км, и не вступая в бой, обходя опорные пункты, захватить транспортные узлы, перерезать транспортные коммуникации в тылу противника и дождаться подхода основных сил. По мнению командира 1-й гвардейской танковой бригады гвардии полковника Темника, несмотря на сильное противодействие немецкой 19-й танковой дивизии , Бочковский выполнил эту задачу блестяще . В результате операции также был освобождён город Нове-Място и форсирована речка Пилица , на берегу которой захвачен плацдарм.

С аэродрома постоянно взлетали и садились на него транспортные самолеты. На железнодорожной станции города скопилось более сорока эшелонов с различными грузами. Один из них с «тиграми ». Наши танки расстреливали их прямо на платформах. Во время боя эшелоны начали движение. Отец приказал старшему лейтенанту Духову, младшему лейтенанту Бондарю и лейтенанту Большакову догнать и остановить их. Когда «тридцатьчетверки» на максимальной скорости догнали головной эшелон, механик-водитель из экипажа Бондаря вывел танк на насыпь и боком аккуратно толкнул шедший полным ходом паровоз. Паровоз накренился и упал на противоположную сторону. За ним с грохотом полетели и вагоны со всем содержимым. Все остальные эшелоны вынуждены были остановиться. Враг не ушёл. Наверное, это единственный в истории пример, когда танк таранил паровоз и остался без повреждений.
А. В. Бочковский, Воспоминание об отце.

За этот эпизод был представлен ко второй звезде Героя Советского Союза, но по предложению командования 1-й гвардейской танковой армией был награждён орденом Суворова III степени (17 февраля 1945) .

За войну пять раз горел. Его личный счёт составил 36 единиц бронетехники противника .

После войны

После войны Бочковский продолжил военную службу. В 1954 году окончил Военную академию бронетанковых войск , в 1964 году - Военную академию Генерального штаба . С 1980 года генерал-лейтенант танковых войск В. А. Бочковский - в отставке. Жил в городе Тирасполь , работал в ветеранских организациях, занимался вопросами увековечения памяти павших .

Награды и звания

Советские государственные награды и звания :

Память

Почётный гражданин городов Тирасполь (Приднестровье), Строитель Белгородской области и посёлка Яковлево Белгородской области , украинских городов Чортков (Тернопольская область), Коломыя (Ивано-Франковская область), польских городов Болеславец , Бялогард , Нове-Място , Лодзь , также Лодзинского воеводства Польши и Резинского района Молдавии .

Оценки и мнения

По рассказам жены Нины Бочковской, «Владимир Александрович был человеком очень целеустремлённым, несгибаемой воли. Так, даже тяжёлое ранение в бедро и суровый приговор врачей - комиссовать немедленно - не могли остановить героя и заставить его остаться в тылу. После перенесённой операции (одна нога стала короче другой на 4 см и не сгибалась в колене), он не мог залезть в танк и воевал на броне.»

Отец перенёс семнадцать операций. Чтобы не комиссовали из армии (особенно после последнего ранения, когда его признали негодным к военной службе по всем статьям), он трижды «терял» медицинские книжки.
А. В. Бочковский, Воспоминание об отце.

…отец очень критично воспринял известный эпизод в фильме «Освобождение », когда два горящих танка, наш и немецкий, с разных сторон съезжают в реку, из них выскакивают танкисты и вступают в рукопашную схватку. Он несколько раз был свидетелем похожих эпизодов, но все происходило совсем не так - танкисты, не глядя друг на друга, тушили свои машины и, не стреляя, разъезжались в противоположные стороны.
Надо знать психологию танкиста, - говорил он. А для этого надо хоть раз гореть в танке, тогда все поймешь, и не будешь снимать, писать и говорить глупости.
А. В. Бочковский, Воспоминание об отце.

Семья

Отец - Александр Владимирович Бочковский, кондитер , во время немецкой оккупации был угнан на работы в Германию (город Дармштадт). Мать - Клавдия Ивановна, занималась домашним хозяйством. Брат - Анатолий.

См. также

Напишите отзыв о статье "Бочковский, Владимир Александрович"

Примечания

. Сайт «Герои Страны ».
Н. Петрова. «Приднестровье». 28.04.2010.
в электронном банке документов «Подвиг Народа » (архивные материалы ЦАМО , ф. 33 , оп. 682526 , д. 160 , л. 18-19 )
в электронном банке документов «Подвиг Народа » (архивные материалы ЦАМО , ф. 33 , оп. 682526 , д. 1583 , л. 22-23 )
.
в электронном банке документов «Подвиг Народа » (архивные материалы ЦАМО , ф. 33 , оп. 793756 , д. 6 , л. 586-587 )
в электронном банке документов «Подвиг Народа » (архивные материалы ЦАМО , ф. 33 , оп. 686196 , д. 934 , л. 18-19 )
в электронном банке документов «Подвиг Народа » (архивные материалы ЦАМО , ф. 33 , оп. 686196 , д. 7014 , л. 35-36 )
в электронном банке документов «Подвиг Народа » (архивные материалы ЦАМО , ф. 33 , оп. 690155 , д. 6461 , л. 62-63 )
в электронном банке документов «Подвиг Народа » (архивные материалы ЦАМО , ф. 33 , оп. 686044 , д. 3578 , л. 98-99 )
Ирина Чайковская. . Государственная администрация г.Тирасполя и г.Днестровска (27.06.2013). Проверено 8 сентября 2014.

Литература

// Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов . - М .: Воениздат , 1987. - Т. 1 /Абаев - Любичев/. - 911 с. - 100 000 экз. - ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
Жуков Ю. А. В гостях у капитана Бочковского // Изд. 2-е, переработанное и дополненное. - М .: Советская Россия, 1975. С. 313-331.
Жилин В. А. // Герои-танкисты 44-го… Документальные очерки. Книга 1. - М .: Воениздат , 2003. - 544 с. - 1000 экз. - ISBN 5-7873-0036-4 .
Звёзды немеркнущей славы: очерки о крымчанах - Героях Советского Союза / авт.-сост. Ф. А. Третьяков. - 3-е изд., перераб. и доп. - Симферополь: Крым, 1984. - С. 46-52. - 255 с. - (Герои Советского Союза).
Неретин В. П. Когда на небе были тучи. - Кишинёв, 1980. - С. 7-28.
Цопа Тудор. . - Кишинёв, 1978. - С. 221-310. - 50 000 экз.

Ссылки



50+

30-49

20-29	Новицкий Н. П. (29) · Стороженко В. Я. (29) · Брюхов В. П. (28) · Лебедев Н. А. (28) · Андреев Н. Р. (27) · Хазов В. П. (27) · Хорошилов П. М. (27) · Разумовский М. М. (25) · Кибизов А. Н. (24) · Манешин Д. С. (24) · Шолохов Д. Д. (24) · Балашов А. Н. (23) · Джумагулов Э. Б. (23) · Колобанов З. Г. (23) · Куприянов В. Г. (23) · Марков В. А. (23) · Савельев К. И. (23) · Замула М. К. (22) · Булицкий Н. Т. (21) · Гинтовт В. М. (21) · Мазурин М. А. (21) · Шопов С. А. (21) · Шишкин Н. К. (20+) · Гриболев П. Ф. (20) · Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда. – При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот… – Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске… – А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке? Десаль опустил глаза. – Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он. – А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали. – Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать… Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе. Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом. Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец. – Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.) – А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья. – Как же с, уж он давно ждет. Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти. Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча. На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания. – Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча. Он походил по комнате и заглянул в памятную записку. – Потом губернатору лично письмо отдать о записи. Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания. Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился. – Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю. Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору. Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок. Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут. Тихон принес с официантом постель и стал уставлять. – Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе. «Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя. Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза. – Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню». – Тишка! Об чем за обедом говорили? – Об князе, Михайле… – Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту. Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение. «Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там». – Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он. Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке. «Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!» Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги. В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее. Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых. Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его. Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку. – Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно. – Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле. – Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание. Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город. По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле. Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча. Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом. Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему. – Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин. – Что ж так, из города? – сказал Алпатыч. – И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся. – Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч. – Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет! Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать. Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы. С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга. У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром. – Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников… – Да ну, будет, – говорил другой. – А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча. – А, Яков Алпатыч, ты зачем? – По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он. – Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы. – Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца. Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма. – Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему: – Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот… Он дал бумагу Алпатычу. – А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас. – Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая: «Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.) Народ беспокойно сновал по улицам. Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми. Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч. – До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!.. – За что? – спросил Алпатыч. – Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил! Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.

Б очковский Владимир Александрович – заместитель командира танкового батальона 1-й гвардейской танковой бригады 8-го гвардейского механизированного корпуса 1-й танковой армии 1-го Украинского фронта, гвардии капитан.
Родился 28 июня 1923 года в городе Тирасполь Молдавии в семье служащего. Русский. С 1937 года жил в городе Алупка (Крым). В 1941 году окончил 10 классов школы.
В июне 1941 года призван в ряды Красной Армии. В 1942 году окончил Харьковское танковое училище. В боях Великой Отечественной войны с июля 1942 года. Воевал на Брянском, 1-м Украинском и 1-м Белорусском фронтах. Был тяжело ранен на Брянском фронте в августе 1942 года, лечился в госпитале.
21 марта 1944 года заместитель командира танкового батальона 1-й гвардейской танковой бригады гвардии капитан В.А. Бочковский с группой танков форсировал реку Теребна у села Романове Село Збаражский района Тернопольской области и захватил плацдарм.
В бою за расширение плацдарма было уничтожено шестнадцать пушек, четыре штурмовых орудия, более двухсот автомашин. 22 марта 1944 года в районе города Теребовля Тернопольской области - три танка, пять миномётов, до пятидесяти автомашин и более взвода фашистов.
У казом Президиума Верховного Совета СССР от 26 апреля 1944 года за образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом мужество и героизм гвардии капитану Владимиру Александровичу Бочковскому присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда" (№ 2409).
В 1954 году окончил Военную академию бронетанковых войск, в 1964 году - Военную академию Генерального штаба. С 1980 года генерал-лейтенант танковых войск В.А. Бочковский - в отставке. Жил и работал в городе Тирасполь. Скончался 7 мая 1999 года. Похоронен в Тирасполе, на аллее Славы кладбища «Дальнее».
Награжден орденом Ленина, орденами Красного Знамени, Суворова 3-й степени, Богдана Хмельницкого 3-й степени, двумя орденами Отечественной войны 1-й степени, тремя орденами Красной Звезды, орденом "За службу Родине в ВС СССР" 3-й степени, медалями.
Почетный гражданин города Тирасполь (1978), города Строитель и поселка Яковлево (оба Белгородская область), украинских городов Чортков (Тернопольская область), Коломыя (Ивано-Франковская область), польских городов Болеславец, Бялогард, Ново-Място, Лодзь, также Лодзевского воеводства Польши и Резинского района Молдавии.
В Тирасполе в его честь переименован переулок, на доме, где он жил, установлена мемориальная доска.
Сын Александр Владимирович Бочковский – полковник, старший офицер Генштаба Российской армии.

Из книги Юрия Александровича Жукова "Люди сороковых годов" о встрече автора с В.А. Бочковским:
Я еду во 2-й батальон 1-й гвардейской танковой бригады к гвардии капитану Владимиру Бочковскому - теперь он стал уже комбатом. К тому самому Бочковскому, с которым ровно год назад мы встретились на шоссе под Обоянью в трагический час, когда он выходил из боя, везя на броне танка мертвые тела своих друзей по танковому училищу. Тогда он показался мне совсем мальчиком, тонкошеим, с заострившимися чертами лица. Но уже в то время это был храбрый солдат, пользовавшийся доверием командования и уважением товарищей. Недаром ему так быстро доверили командование ротой.
И вот новая встреча. Батальон только что прибыл. Опушка леса. Несколько домиков с вишневыми садами - отдаленный хутор. Танки уже отведены в глубь леса и замаскированы. Танкисты, сбросив шлемы, ловко орудуют топорами и лопатами, готовя себе блиндажи. Командует ими молодой капитан в забрызганном грязью комбинезоне. Увидев, что кто-то залез на вишню, где алеют соблазнительные ягоды, он сердито кричит: «Назад! Не обижать мирных жителей». У него очень молодое, с пухом на щеках лицо, по-детски пухлые губы, большой русый чуб аккуратно зачесан назад, ясные голубые глаза настороженно разглядывают незнакомого пришельца.
Корреспондент? Позвольте глянуть ваши документы...
Мы с вами уже встречались на Курской дуге!
На Курской?.. Вряд ли, я там в тылах не бывал. Разве что до четвертого июля.
Нет, я могу сказать совершенно точно: когда вы выходили из боя с телами и Соколова на броне, близ развилки дорог у Зоренских Дворов.
Капитан отступает назад, пристально вглядывается мне в глаза, потом порывисто пожимает руку:
Теперь помню. Но то интервью было совсем необычным. Пойдемте, пойдемте в хату...
Я замечаю, что Бочковский немного прихрамывает. Перехватив мой взгляд, он говорит:
После перелома бедра нога стала короче правой, приходится толстую подошву носить. Но это еще терпимо, а вот лопатка... - он осторожно повел плечом, - лопатка еще дает о себе знать.
Оказывается, он был снова ранен в бою за Казатин. Подбежал к танку комбата с докладом, а в это время начался артиллерийский налет. Снаряд разорвался под башней танка, и осколок, падая, рассек Бочковскому лопатку и бедро. Из госпиталя он сбежал, не долечившись, и вот теперь - хронический остеомиелит; капитан носит постоянную повязку.
Мы вошли в просторную чистую хату. На столе, покрытом белой скатертью, стоял букет свежесрезанных роз. Капитан вышел умыться, а я разглядывал его жилье. В глаза бросилась какая-то официальная бумага, вставленная в аккуратную рамочку. Она стояла за букетом. Видимо, капитан собирался повесить ее на стену. Я подошел поближе и прочел:
В одном из боев командир танкового взвода гвардии лейтенант 1-й гвардейской отдельной танковой бригады 8-го гвардейского механизированного корпуса , находясь со своим танком в засаде, в решающую минуту боя сдерживал колонну вражеских танков. Им было уничтожено несколько вражеских танков и много солдат. В ходе жестокого яростного боя танк товарища был подбит и загорелся. Но он не покинул горящего танка, а продолжал уничтожать вражескую технику и солдат. В этом неравном бою он погиб смертью храбрых, проявив геройство и мужество, чем обеспечил успех поставленной задачи.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1944 года гвардии лейтенанту посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Геройский подвиг, совершенный тов. , должен служить примером офицерской доблести и героизма для всего офицерского состава Красной Армии.
Для увековечения памяти Героя Советского Союза гвардии лейтенанта приказываю:
Героя Советского Союза гвардии лейтенанта зачислить навечно в списки 16-й роты 1-го ордена Ленина Харьковского танкового училища.
Приказ довести до сведения офицерского состава Красной Армии.
Заместитель народного комиссара обороны
Маршал Советского Союза
Да, вожу этот приказ с собой. Как только приходит пополнение, читаю его перед строем. Помогает!
Услышав голос Бочковского, я обернулся. Передо мной стоял уже совсем другой офицер - в чистом, отлично отглаженном кителе с белоснежным подворотничком и в начищеных до блеска сапогах. На груди у него сияло целое созвездие: Золотая Звезда, два ордена Ленина, ордена Красного Знамени и Красной Звезды, медаль «За отвагу» и гвардейский знак. Уж так повелось в армии: здесь носили не планки с орденскими ленточками, а ордена. Только возил свои награды в коробочке, мечтая сохранить их новенькими до мирных дней, да так и не дождался этого времени.
Капитан приглашает меня садиться и немного церемонно говорит:
Простите, водки не пью и угостить не могу: в батальоне спиртного летом не держу...
Он сидит подчеркнуто прямо, выдвинув вперед свой крутой подбородок. Чувствуется, что ему в его двадцать лет - «через месяц будет двадцать один», - заботливо уточнил он, - очень хочется казаться настоящим гвардейским офицером, этакой военной косточкой. Отсюда и напускная педантичность, и любовь распоряжаться, командовать, и поза... Но постепенно это внешнее, немного искусственное отскакивает, и разговор становится теплее, душевнее. Вот уже передо мной простой, с открытой душой советский парень, сердце которого опалила, но не сожгла война.
Мы снова говорим о битве на Курской дуге, о летних, зимних и весенних боях, в которых участвовал батальон, о знакомых танкистах, о том, что они за этот год совершили. Тогда, в июле 1943 года, на Обоянском шоссе сражались десять выпускников Харьковского танкового училища: Бочковский, Соколов, Бессарабов, Малороссиянов, Литвинов, Чернов, Катаев и Прохоров. Сразу же погибли четверо: , Соколов, Малороссиянов и Прохоров. Бессарабова похоронили зимой. Литвинов погиб в марте, когда батальон брал Коломыю. и Катаев по-прежнему служат в батальоне. А Чернова перевели в другую бригаду. Он тоже жив и, говорят, хорошо воюет.
Ну, а Бочковский... Что ж, факты говорят сами за себя: был командиром роты, потом заместителем командира батальона, стал комбатом, начальство не ругает. Твердо решил, если доживет до победы, пойти в военную академию и стать кадровым офицером.
Но это наши, так сказать, семейные дела, - говорит вдруг Бочковский. - А что же рассказать такого, что пригодилось бы для вашего репортерского пера? - Он любит такие кудреватые обороты и щеголяет ими, подчеркивая свое южное произношение «шо» вместо «что», частое употребление приставки «же», мягкое, с придыханием «ч». Бочковский провел детство в Сочи и в Крыму. У его отца была самая что ни на есть мирная профессия: он работал поваром в санаториях.
Я прошу комбата рассказать о знаменитом рейде на Коломыю. Он охотно соглашается.
Это была действительно боевая операция, и описание ее будет интересно для молодых танкистов, так сказать, страничка боевого опыта, - говорит он.
На рассвете 27 марта Бочковского, который был тогда заместителем командира батальона, вызвал вместе с комбатом Вовченко комбриг . Было это в Городенке. Только что с самолета был сброшен вымпел с картой-приказом, на карту нанесена боевая задача и здесь же знакомым почерком командарма написано:
«Выдвинуть отряд под командованием капитана Бочковского в направление города Коломыя, сломить оборону противника и занять город. Выступить в 9.00. На пути расставить три танка с радиопередатчиками для поддержания бесперебойной связи».
Видишь, Володя, - сказал комбриг, - командарм тебе лично дает задание. Дело трудное, понимаешь сам. Разрешаю тебе отобрать самому экипажи для этого рейда...
Бочковский задумался. Он мысленно перебирал всех командиров танков батальонов: все были отличные, обстрелянные мастера своего дела.
Только попробуйте отстать от меня! - шутливо пригрозил он остальным.
Обещали не отставать. Приказ был такой: действовать дерзко, деревни проскакивать с ходу, вести максимальный огонь, с мелкими подразделениями в драку не ввязываться, главное - как можно быстрее ворваться в Коломыю и оседлать переправу через Прут.
После долгих, затяжных дождей выглянуло солнце, но земля еще не подсохла. По обе стороны дороги расстилались раскисшие поля. Только свернешь туда, и танк проваливается по самое брюхо, прилипая к земле, как муха к клейкой бумаге. Это очень тревожило танкистов; возможность маневра была ограничена до минимума.
Оставался один путь: мчаться вперед по шоссе во весь опор, рассчитывая на эффект психической атаки.
Чернятин проскочили с ходу, дав лишь несколько пулеметных очередей. Но вот на подступах к деревне Сорока увидели на мосту знакомый угловатый силуэт «тигра». Как быть? Его пушка сильнее и бьет дальше... притормозил, пригляделся. «Тигр» выглядел как-то странно: он перекосился, пушка его глядела вниз. Башенный стрелок радостно крикнул:
Товарищ командир! Он завалился.
Действительно, «тигр» попал в капкан: мост не выдержал его тяжести, и он повис над водой, упершись пушкой в балки. Его можно было без труда расстрелять: он не мог отвечать орудийным огнем; а может, удастся его захватить целым?.. Автоматчики осторожно приблизились. «Тигр» молчал. Они подошли к нему вплотную и увидели, что люки открыты и танк пуст - экипаж бросил исправную машину.
Мелкие люди! - ответил Бочковский, когда по радио доложил ему об этом. - Оставь двух автоматчиков для охраны, а я сообщу нашим, чтобы увели этот «тигр» в бригаду...
«Тигр» потом вытащили тракторами, и он ушел в плен своим ходом, послушный советскому механику...
Переправившись вброд через мелкую речушку, отряд Бочковского ворвался в Сороку. и Шарлай раздавили противотанковые пушки, открывшие было огонь по советским танкам, и на этом сопротивление противника закончилось. Бочковский разоружил полторы роты венгров, которым было поручено защищать Сороку, отправил их без охраны в Городенку с запиской: «Примите, товарищ Соболев, этих людей, они воевать больше не хотят» - и помчался дальше, к городу Гвоздец.
Здесь было дело серьезное: гитлеровцы, узнав о приближении советских танков, зажгли мост через реку Черняву и пытались задержать наших танкистов, пока он не сгорит. встретил артиллерийский огонь. На шоссе глухо шлепались мины, посылаемые тяжелыми минометами. Бочковский по радио крикнул:
Обходим с юга! Сейчас мы им устроим бледный вид оторванной жизни...
Танки попятились за бугор, свернули в рощу, и вскоре их пушки заговорили уже на противоположном конце города. Танкисты быстро подавили сопротивление; увидев, что они окружены, гитлеровцы утратили волю к сопротивлению. Дело было решено буквально в течение часа.
Но время близилось уже к полудню. Чувствовалось, что противник начинает приходить в себя, требовалось увеличить темп продвижения. Оставив танк для связи и отделение автоматчиков, которым было поручено довершить дела в Гвоздце, Бочковский собрал свой отряд в колонну и отдал приказ: «Полным ходом вперед, на Коломыю!»
Можно было ожидать, что гитлеровцы попытаются зацепиться за реку Турка, и действительно, у селения Подгайчики они встретили танкистов артиллерийским огнем. Мост через реку горел. На западном берегу был наспех сделан эскарп: гитлеровские саперы рассчитывали, что советские танки его не одолеют и застрянут в реке.
Наткнувшись на узел сопротивления, машины, шедшие в голове колонны, укрылись за домами и открыли огонь; тем временем Бочковский повел остальные машины в обход деревни. Гитлеровцы, увидев советские машины у себя в тылу, немедленно развернули все свои двенадцать противотанковых орудий против группы Бочковского. Завязался бой, а тем временем , Шарлай и , воспользовавшись тем, что дорога оказалась свободной, рванулись вперед и, не останавливаясь, помчались в Коломыю. Пока Бочковский с остальными танкистами добивали гитлеровцев в Подгайчиках, они уже ушли далеко...
Сборный пункт перед решающей атакой на Коломыю был назначен в селении Циневе. Гитлеровцы попытались организовать сопротивление и там, но налетевшие ураганом танки , Шарлая, Катаева и Бондаря смяли их. Бросив восемь орудий, три миномета и два пулемета, фашисты в панике бежали. Увлекшись преследованием, танкисты устремились дальше, и, когда Бочковский с остальными машинами вступил в село, он там уже никого не застал.
Бочковский был встревожен и раздосадован: он отдавал себе отчет в том, что за Коломыю гитлеровцы будут жестоко драться, и надо было, прежде чем начинать атаку, провести разведку, хорошо продумать и разработать в деталях план действий. Поэтому он немедленно передал по радио танкистам приказ остановиться и ждать его. Но было уже поздно: пять танков с ходу ворвались в Коломыю, и теперь оттуда доносилась яростная канонада. Как и опасался Бочковский, они сразу же попали в трудное положение.
Танкисты докладывали по радио, что они встретили сильное сопротивление. Шарлай торопливо говорил:
Вижу справа и слева огневые точки противника... Подавили уже четыре пушки, автоматчиков скосил штук до двадцати, но их тут еще много...
Веду бой... Сопротивление сильное... Есть «тигры»... докладывал коротко:
Принял удар на себя. Выстоим...
Когда капитан с группой танков примчался к Коломне, этому довольно большому, живописному городу, раскинувшемуся на реке Прут близ чехословацкой границы, он увидел страшную картину: близ железнодорожной станции из засады ведет огонь «тигр», увлекшийся погоней за бегущей пехотой, Шарлай идет прямо на него. Удар... Прямое попадание... С «тридцатьчетверки» Шарлая слетает башня. Вспыхивает пламя. Шарлай погибает. Его заряжающий рядовой Землянов, сидя рядом с трупом убитого командира, продолжает вести огонь из пулемета. , укрывшийся за домом, открывает по «тигру» огонь, но лобовая броня мощной немецкой машины неуязвима для его снарядов. «Тигр» дает ответный меткий выстрел и пробивает машину , башенный стрелок убит, сам тяжело ранен... успел отскочить вправо, за другой дом. «Тигр» ударил по этому зданию, но был уже за третьим домом... Оттуда он ударил «тигра» в борт и поразил, наконец, эту мощную машину; как с восторгом выразился рассказывавший мне об этом Бочковский, «тигр» «показал свои светлые глазки», что означало «загорелся».
Обстановка складывалась весьма неблагоприятно: соотношение сил далеко не в пользу наших танкистов. Станция буквально забита гитлеровскими эшелонами (потом их насчитали около сорока). На аэродроме Коломыи то садились, то взлетали самолеты.
Раздумывать было некогда: вокруг снова стали падать снаряды, пущенные пушками сверхтяжелых немецких танков, - это открыли огонь шесть «тигров», стоявших на платформах эшелона, лихорадочно готовившегося к отходу. Как на беду, подоспевшие на помощь авангарду танки, совершая обходной маневр по пахоте, застряли в раскисшей жирной земле. Бочковский скомандовал по радио:
Мой старый фронтовой друг долго рассказывает о том, как работалось и жилось в те долгие годы, что мы не виделись, и, как всегда это бывает в таких встречах, разговор в конце концов неизбежно возвращается к пережитому на войне: слишком глубокий след оставили те годы, чтобы можно было о них забывать, и память снова и снова выплескивает какие-то необычайно ясные и точные детали пережитого, - так море много дней спустя после шторма выносит на берег свои трофеи.
А помните Виктора Федорова, - вдруг говорит генерал, - ну, того самого, который спас меня чудом на Брянском фронте? Представьте себе, судьба опять свела нас вместе, да еще где - в Польше!
Послали меня перед большим январским наступлением сорок пятого года принимать пополнение для 1-й гвардейской бригады - маршевые танковые роты. Тогда еще забавная история получилась: попал я впросак из-за очередной хитрости ... Приехал на станцию, а танков нет. Стоят только эшелоны с сеном. Я рассердился, кричу на начальника станции: «Что же вы неправильную информацию даете? Где танки? Когда их доставят?» А он улыбается: «Это же и есть танки!» Оказывается, по указанию наши саперы встретили эшелон еще в Ковеле и там так хорошо замаскировали танки сеном, что теперь даже я попал впросак. А танкисты сидели в теплушках, им было строго запрещено в дороге выходить, чтобы не демаскировать себя.
Ну, даю команду: «Построиться!» Ребята с удовольствием выскакивают из вагонов. Тут еще одна неожиданность: вижу в строю мальчишку лет тринадцати. Что это такое? Подхожу. Он рапортует: «Рядовой Владимир Зенкин». Танкисты смущенно улыбаются. Командир маршевой роты говорит: «Разрешите доложить, товарищ гвардии майор... Этот мальчонка наш воспитанник. Он из Орджоникидзе. Когда гитлеровцы туда подошли в сорок первом году, он потерял свою семью, - а помните, какая тогда суматоха была! - и прибился к одной отступающей части. С ней и начал воевать под Новороссийском, ходил в разведку. Потом его приютили курсанты нашего Орловского ордена Ленина краснознаменного танкового училища имени Фрунзе - оно эвакуировалось из Орла сначала в Майкоп, а потом в Туапсе. Оттуда он с нами перебрался в Свердловскую область, в Дегтярку, потом в Балашов Саратовской области. А когда мы кончили учебу и пришло время ехать на фронт, стал он нас уговаривать взять с собой, ну, мы и не выдержали, согласились...
Честно говоря, я даже немного растерялся: как быть? Вот-вот мы начнем труднейший, смертельный бой, и кто знает, как сложится судьба каждого из нас, а тут этот парнишка. Смею ли я взять на себя ответственность за его жизнь? Может быть, разумнее его вернуть? Но куда?.. Соображаю. И вдруг слышу еще один возглас из строя, - он-то и решил, честно говоря, участь Володи Зенкина, - я сразу позабыл о нем, и он остался с нами: «Товарищ гвардии майор, - спрашивает какой-то лейтенант, - вы не Бочковский?» - «Бочковский...» - «Вы служили в 1-й гвардейской бригаде на Брянском фронте?» - «Служил... Теперь и вы в ней будете служить, вас берут именно в эту бригаду». - «Не может быть! - вырвалось у того, кто задавал мне эти вопросы. - Неужели же я вернулся в свою бригаду?..»
Всматриваюсь я в мужественное и красивое смуглое лицо лейтенанта, вижу в нем что-то знакомое, близкое. Он напоминает: «Так ведь это я вас в августе сорок второго на своей жужжалке вывез тяжелораненым из боя», - жужжалками тогда мы называли легкие танки Т-60. «Федоров!» - воскликнул я, и тут начались объятия и поцелуи уже совсем не по форме, в нарушение всех уставных правил.
Оказалось, что Виктор Федоров с тех пор, как мы расстались, пережил многое: тоже был ранен, вылечился, кончил офицерскую школу и вот теперь прибыл опять воевать. Надо же так встретиться! Я зачислил его в свой бата

Владимир Бочковский - известный советский танковый командир и ас, уничтоживший за свою боевую карьеру 36 боевых машин противника. Свой боевой путь Бочковский начал 23 июня 1941 года. Именно тогда, на второй день Великой отечественной войны, он поступил в Харьковское танковое училище. Немецкие части наступали вглубь СССР с огромной скоростью, занимая города и всё ближе подходя к Харькову. Был получен приказ эвакуировать танковое училище из города. Бочковский и другие курсанты отправляются вместе с училищем в Узбекистан, где Владимир будет проходить военную подготовку до июля 1942 года. После окончания обучения Бочковского переведут в знаменитую 1-ю гвардейскую танковую бригаду.

В её составе Владимир впервые вступит в бой в районе Брянска. На одной из железнодорожных станций Бочковскому и его танковой роте пришлось сражаться едва выгрузившись с платформ - на станцию вышли немецкие танки поддерживаемые с воздуха несколькими немецкими штурмовиками. Самолёты обстреливали железнодорожные платформы и советские танки с воздуха, а немецкие танкисты стреляли по не успевшей выгрузиться технике с земли. Часть танков, успевших сойти с платформ, начала бой с противником, другие открыли огонь прямо с них. Такими непростыми оказались первые бои для новоиспеченного офицера Бочковского.

Под деревней Скляево летом 1942 года, Владимир Бочковский получит первое серьёзное ранение. С поля боя тяжело раненного Бочковского вынесет один из его подчинённых - сержант Фёдоров. Пребывание в госпитале из-за тяжелого ранения затянется до зимы. После выздоровления Владимир вновь вернётся в свою часть, ведущую бои на Калининском фронте. В конце декабря 1942 года Бочковский выполнит опасное задание по доставке боеприпасов, снаряжения и продовольствия одной из советских танковых частей, оторвавшихся от основных сил. Проехав под огнём противника на лёгком танке "Т-70" до оборонительных позиций советской части и выгрузив боеприпасы, Бочковский благополучно вернулся обратно на командный пункт, за что был отмечен командованиенм и получил медаль "За отвагу".

Летом 1943 года началась грандиозное Курское сражение, которому было суждено изменить весь ход войны на восточном фронте в пользу СССР. И Владимир Бочковский стал непосредственным участником этого знаменитого сражения. В ходе Курской битвы старший лейтенант Бочковский командовал ротой средних танков "Т-34". На одном из участков фронта его часть сдержала мощнейший удар крупной немецкой танковой группировки. Танковые части противника, в составе которых находились и тяжелые танки "Тигр" атаковали позиции роты Бочковского при поддержке авиации. Кроме этого противник вел беспрерывный артиллерийский огонь. В ходе тяжелейших боёв рота старшего лейтенанта Бочковского вывела из строя 16 танков врага, в том числе несколько "Тигров". Сам Бочковский уничтожил 3 вражеских танка.

В конце 1943 года Владимир Бочковский снова получает тяжелое ранение и на длительный срок выбывает из строя. Уже в 1944 году он выйдет из госпиталя и примет участие в боях на Украине. Бочковский отличился при взятии города Чорткова, в ходе расширения плацдарма на реке Теребна, боях за Теребовль и Коломыю. В ходе этих сражений его часть уничтожит большое количество живой силы противника, до десяти единиц танков и САУ, около 250 автомашин. Уже в самом конце войны при штурме Зееловских высот на подступах к Берлину, Бочковский будет снова тяжело ранен и на этом война для него закончиться - из госпиталя он выйдет уже после её окончания.

После победы Владимир продолжал службу в рядах советской армии. В 1980 году вышел в отставку и проживал в Тирасполе, принимая активное участие в деятельности различных ветеранских организаций. Умер знаменитый советский танкист весной 1999 года. Владимир Бочковский - один из многочисленных примеров мужества и героизма советских танкистов Великой отечественной войны. Именно эти мужественные и смелые люди чаще всего оказывались на самом острие атаки, первыми вступая в бой с противником. Несмотря на смертельную опасность, они двигались вперёд, атаковали оборонительные позиции врага, попадали под шквальный огонь с воздуха и земли, но не останавливались на пути к победе. Имена этих смелых людей навсегда остануться в истории нашей страны.