Николай караченцов романы. Караченцов рыдал в голос на прощании с любимой

Светлана Савелова дебютировала в картине "Прощайте, голуби!", но успех оказался быстротечным. Сыграв в шести фильмах, среди которых – комедия "Семь стариков и одна девушка", она вдруг исчезла из кино, хотя и продолжила работать в театре. Говорят, из-за неустроенной личной жизни Савелова часто искала утешения на дне стакана. В 1999 году тело 57-летней актрисы нашли в ее квартире на окраине Москвы. Артистка умерла от острой алкогольной интоксикации с поражением печени.

ПО ТЕМЕ

О Савеловой известно крайне мало. После съемок в своем первом фильме Светлана отучилась в Щукинском училище и пошла работать в Вахтанговский театр, но вскоре решила уйти оттуда в Театр имени Ленинского комсомола. Там она играла с дебютантом Николаем Караченцовым в спектакле "Конец Хитрова рынка". По словам подруги Савеловой, у них был страстный роман.

"Коля помоложе ее. Пришел в "Ленком", когда Савелова уже была звездой и крепко помогала ему на первых порах. Помню, как в гримерке Караченцов задушевно пел нам романсы своим пленительным голосом. Не разлучались они сутками... Знаю, что разрыв отношений Коли со Светкой состряпала его мама. Она работала балетмейстером, считала себя аристократкой. Все про всех знала. И долго не могла терпеть рядом с сыном никого, кроме себя. А тут появляется какая-то пигалица, да еще с характером. У окружающих было такое впечатление, что Савелова и Караченцов родились и выросли вместе, настолько гармонично смотрелись рядом. Но вот расстались..." – рассказала Людмила Кравцова.

Похоронами Савеловой занимался театр. "Николай Караченцов, хорошо это помню, на церемонию опоздал. Влетел запыхавшийся в траурный зал, когда гроб с телом уже опустили в углубление для отправки на кремацию. Никого не замечая, рыдая в голос, Коля бросил букет на опустевший катафалк. Так и не успел сказать последнее прости бывшей возлюбленной..." – цитирует бывшего администратора "Ленкома" Валерия Курицына "Экспресс-газета".

Актёр пришёл на 50-летие Ольги Кабо, несмотря на запрет врачей

В московском Доме кино прошел юбилейный вечер Ольги КАБО. Зрители знают актрису по картинам «Две стрелы», «Крестоносец», «Комедия о Лисистрате». Поздравить именинницу приехали и Николай КАРАЧЕНЦОВ с супругой Людмилой ПОРГИНОЙ. Для некоторых гостей это стало сюрпризом, поскольку в прессе несколько лет назад бурно обсуждали роман Кабо и Николая Петровича.

- Оля Кабо еще за месяц пригласила нас на юбилей, - рассказала Людмила Поргина. - Хоть врачи и запретили мужу выходить во время эпидемии гриппа на улицу, мы решились впервые за три недели ради Оленьки нарушить указание. Вечер получился очень душевным, Коле очень понравилось, и после он сказал: «Это был для меня подарок»… Оля с Колей ведь вместе снимались. Потом, как часто бывает, им приписали роман. Возможно, она и правда была влюблена в Колечку. Он вообще очень нежно ко всем партнершам относился. Когда сняли для канала ТВЦ фильм «Любовницы Караченцова», Оля Кабо, конечно, была в первых рядах. Но мы это пережили. Она славная и нежная девочка, воспитанный человек. Всегда позвонит, пригласит, поинтересуется здоровьем. Очень редко, когда красивые актрисы еще и с мозгами. В ее юбилей мы подняли бокал шампанского, и выпили за здоровье ее и детей - дочери Танечки и сына Виктора. У Оли ведь непростая судьба: развелась с мужем Эдуардом Василишиным , сама воспитывала дочь, дала ей хореографическое образование.

Ольга КАБО с мужем Николаем РАЗГУЛЯЕВЫМ и пятилетним сыном Витей. Фото: Instagram.com

- Людмила Андреевна, как себя чувствует Николай Петрович?

Коля прошел пятый курс химиотерапии. Поскольку операцию наши врачи делать отказались, последнее, что осталось - облучение. В конце марта собираемся в Иерусалим, где лучше всего в мире делают эту процедуру. А до этого пройдем шестой курс химиотерапии. Стоит все это 1 миллион рублей. Соберу свои деньги, думаю, фонд Никиты Михалкова поможет. Мне не стыдно просить, потому что я не бриллианты покупаю, а спасаю близкого человека, достояние России. Коля, молодец, держится и мне дает уверенность, что мы раковые клетки убьем. Говорит: «Я - сильный! Все могу!».

Людмила ПОРГИНА - надежда и опора любимого Коленьки. Фото Натальи МУРГИ

Но в такой вечер нельзя было говорить только о грустном. Муж юбилярши, бизнесмен Николай Разгуляев, с улыбкой вспоминал:

Звонит Оле как-то в 2011 году журналистка. А она в это время принимала душ, поэтому взял трубку я. Девушка на том конце стала рассказывать, что Оле заложили в Анапе звезду, как Вере Васильевой и Владимиру Зельдину . «Ну, Зельдину 100 лет - понятно, почему звезда. Вере Васильевой - тоже. А как Оля попала в эту компанию?» - удивленно спросил я. «Так она же секс-символ прошлой эпохи», - огорошила меня девушка.

Со временем желающих проведать Николая Караченцова стало очень много. Врачи ограничивали их доступ к Коле, боялись, что радость может стать для него смертельно опасной. Жизнь его еще висела на волоске. После трепанации черепа Коля полгода жил с «дыркой» в голове. Пока в ноябре ему не сделали третью операцию и не поставили специальную пластинку, один из участков мозга прикрывала только тонкая кожица, под которой пульсировала кровь.

Одной из первых после аварии ко мне примчалась Инна Чурикова. Мы дружим семьями уже тридцать с лишним лет. Как только Колю перевели в палату, Инна пришла в «Склиф». Увидев любимую партнершу, Колясик заплакал. Другие звезды «Ленкома» у нас не появлялись.

В самом начале нашей больничной эпопеи мне позвонил Олег Янковский:

Люд, я могу приехать?

Конечно, - сказала я, - но лучше попозже, когда Коля окрепнет.

Первое время я щадила Колиных друзей, боялась, что им будет тяжело видеть его немощным и больным. Даже для Максима Дунаевского, нашего очень близкого друга, встреча с «новым» Караченцовым стала потрясением. Макс приезжал в Центр нейрореабилитации. Смеялся, шутил. Мы не заметили, что он растерян. А потом с ним случилась истерика.

Дунаевский ушел, но часа через три, выходя из здания, я с удивлением увидела, что Максим сидит в машине, весь в слезах:

Что случилось?

Не могу ехать. Мне нехорошо.

Максим, это тот же Коля, - сказала я тогда, - с той же душой, теми же эмоциями, что и раньше. И тебя он любит по-прежнему. Представь, что у твоего друга обгорело лицо. Ты разговариваешь с ним и не узнаешь. Но это тот же человек!

Макс все понял и успокоился.

Янковский больше не звонил. Когда Коле понадобилось очень дорогое лекарство, наши общие друзья-артисты предложили Олегу сыграть благотворительный спектакль, чтобы собрать для Коли деньги.

«А как мы это оформим?» - спросил он.

Все удивились. Это ведь обычная практика. Если заболевает артист, коллеги устраивают благотворительные вечера и спектакли, чтобы ему помочь.

Саша Збруев и Саша Абдулов не приходили и не звонили. Я не держала на них зла. Когда-то мы все были одной семьей, вместе отдыхали, устраивали капустники, жарили шашлыки. С годами отношения усложнились, в них все чаще стали проявляться соперничество, ревность, затаенная боль. Коля очень любил Сашу Абдулова и тяжело переживал его смерть, рыдал, рвался на похороны. Я не отпустила, боялась, что на кладбище ему станет плохо.

В июне мой муж вернулся домой. Когда мы с медбратом посадили его на диван в кабинете, Коля затрясся и закрыл руками лицо. Так потрясло его возвращение домой. Чтобы радость не убила его, нам пришлось сделать Коле укол.

Теперь мы целыми днями пропадали в Центре патологии речи и нейрореабилитации академика Шкловского. А ночевали дома. Врачей сразу предупредили: в стационаре лежать не будем. После трех месяцев в «Склифе» Коля слышать не хотел о больнице: «Опять?! Ненавижу!».

Мне приходилось его уговаривать, чтобы он сел в машину и поехал в Центр. Я объясняла, что дома мы не сможем заниматься с логопедом, делать гимнастику и массаж, принимать огромное количество специальных лекарств. И Коля сдался. Пару раз он, как мальчишка, пытался удрать с занятий. А потом потихоньку втянулся. Понял, что это его работа.

Первого августа 2005 года, в день тридцатилетия нашей свадьбы, мы обвенчались в церкви Симеона Столпника на Новом Арбате. Я исполнила обет, данный Господу в самую страшную ночь моей жизни. И Коля теперь сам настаивал на венчании как на самом важном событии своей жизни.

После выхода из комы муж обратился к вере. Однажды мы тащили его под руки по отделению. Ноги у Коли еще не ходили, и правая рука висела как плеть, потому что была сломана ключица. Ее вправили только в ноябре. И вот я вижу, что этой «плетью» Коля пытается на что-то показать. Поворачиваюсь по направлению его взгляда. На стене висит объявление о том, что на территории Института скорой помощи открылся храм. Можно пойти на исповедь, причаститься и пригласить к себе священника. И тут же - фото храма. С тех пор, проходя мимо, Коля стал креститься. И сейчас он крестится очень часто. В своих мыслях он постоянно разговаривает с Богом. Просит о здоровье, благодарит за спасение.

Стоя под венцом, я вспоминала нашу с Колей свадьбу. Она была скромной. Мама сказала: «Будем гулять дома. На ресторан у нас с папой денег больше нет. Еще с прошлой свадьбы долги не раздали. И в загс я не поеду. Хватит, насмотрелась».

Это был уже третий мой брак. Я рано почувствовала себя самостоятельной и не хотела жить под крылом у родителей. Даже таких замечательных, как мои. Первый раз вышла замуж в семнадцать лет - за своего ровесника Мишу Поляка, с которым училась в детской театральной студии. Мы вместе поступали в Школу-студию МХАТ.

Миша попал туда с первого раза, а я - только на следующий год. Пару лет мы жили в коммуналке на улице Огарева. Содержали нас родители. А потом мы выросли, поняли, - что все это несерьезно, и расстались друзьями.

В двадцать три года я снова вышла замуж. За каскадера Виктора Корзуна, с которым познакомилась на съемках фильма «Много шума из ничего». Он был старше на восемнадцать лет. Второй мой брак тоже оказался ошибкой. Желание найти поддержку у взрослого и опытного человека я приняла за любовь. У меня была депрессия. Я осталась без работы и не знала, что делать.

Наш курс почти в полном составе взял к себе только что пришедший во МХАТ Олег Николаевич Ефремов. Но друзья-однокурсники выжили меня из театра. Осудили на комсомольском собрании за опоздание на спектакль и потребовали увольнения. Особенно усердствовали некоторые девушки. Ефремов был в шоке: «Да, Людка, такой подлости я не видел! Чем ты им насолила?».

Он обещал восстановить меня в театре, но мой любимый педагог Алла Константиновна Тарасова советовала идти в «Ленком»: «Скоро там будет новый главный режиссер - Захаров, очень талантливый. А здесь тебя все равно съедят».

Я страшно горевала о том, что вылетела из МХАТа, и только потом поняла - Бог привел меня в «Ленком», чтобы я встретила Колю. Впервые я увидела его в спектакле «Музыка на одиннадцатом этаже». Сидела в зале, смотрела на страшненького, губастого и удивительно энергичного и обаятельного парня и думала: «Я умру, если он не будет моим!».

Это был человек, которого я искала. У меня было много романов, за мной ухаживали очень красивые и богатые кавалеры. Но увидев Колю, я поняла - только он, больше никто мне не нужен.

Он встречался со Светой Савеловой, звездой фильма «Семь стариков и одна девушка». Потом, правда, Коля клялся, что ничего серьезного между ними не было. Что он никогда бы не женился на Свете, потому что искал такую девушку, как я. Не знаю... Коля «измывался» надо мной очень долго. Уже расставшись со Светой, упорно не хотел замечать. А я, как последняя дура, ходила на все его спектакли, ждала у театра, приманивала - и так, и сяк.

Приехали на гастроли. Вечером говорю:

Коля, я купила колбаски хорошей, твоей любимой. Может, поужинаем вместе? У меня есть бутылочка вина.

Не знаю, как-нибудь в другой раз.

И так все время - не знаю, может быть, потом...

Сблизились мы почти через год после первой встречи, на гастролях в Ленинграде. У меня в номере часто собирались веселые компании. Пили шампанское, пели песни. И Коля как-то зашел с гитарой. Пока все веселились, я сидела и мечтала: «Вот было бы здорово, если бы все ушли, а Коля остался со мной».

Когда стали расходиться, я испугалась, что Коля сбежит, и выпалила: «А ты останься!».

Пока он раздумывал, заперла дверь на ключ! Коля был поражен. Не ожидал от меня такой смелости. А я в ту ночь сразу сказала: «Я так давно тебя люблю!..»

Виктор чувствовал, что я влюбилась. Когда мы с Колей стали встречаться, сказала мужу, что ухожу. И Корзун взбесился. Приходил в театр, закатывал сцены. Кулаками размахивал. Я подала на развод и вернулась к родителям.

Папа поседел буквально за одну ночь.

Два года Коля не делал мне предложения. И опять я подтолкнула его к решительному шагу: соврала, что собираюсь замуж за другого. Тут он испугался.

Я готовилась к свадьбе и целыми днями улыбалась.

Это были самые счастливые дни моей жизни. За несколько дней до росписи ко мне прибежал один из моих бывших возлюбленных:

Людмила, что ты делаешь? Зачем тебе этот брак? Караченцов - бабник, каких свет не видывал!

По-моему, ты ревнуешь, - заметила я. - И вообще, для меня это не важно. Главное - что я люблю его. Таким, какой он есть.

Конечно, я не представляла, что меня ждет. Через несколько лет Коля сделался безумно популярным и к нам мешками стали приходить письма поклонниц с признаниями в любви. Мой муж их даже не вскрывал. На чердаке нашего дома поселилась компания Колиных фанаток. Они портили дурацкими надписями стены в подъезде и делали мне гадости - оскорбляли по телефону, бросались камнями. Иногда было страшно выйти.

У «Ленкома» довольно долго дежурила сумасшедшая, называвшая себя женой Караченцова. Она не давала Коле проходу. Однажды, когда его в театре не было, эту женщину после очередного дебоша на «скорой» отправили в психушку. Она, видно, и там выдавала себя за Колину жену, потому что ему позвонили из больницы и попросили срочно приехать. Меня дома, как нарочно, не было, и Коля не на шутку испугался. Прибежал в «Ленком» и был безумно счастлив, когда обнаружил, что я на репетиции.

В Колю влюблялись не только психопатки. Моему мужу приписывают романы с очень известными и красивыми женщинами. Мне трудно судить, были ли они на самом деле. На протяжении тридцати с лишним лет Коля не давал повода для тревоги и подозрений. Гораздо важнее мимолетных увлечений для него была «погода» в нашем доме.

Когда-то было много разговоров о романе Николая Караченцова и Ольги Кабо. Они вместе снимались в трех картинах и играли на сцене. Я допускаю, что Оля и вправду была увлечена моим мужем. А какая женщина могла перед ним устоять? Певец, танцор, балагур, галантный рыцарь! Колю нельзя было не любить.

Однажды, в свой день рождения, Кабо пригласила Колю в гости, одного, без меня. Он сказал, куда идет. Пожелав Колясику приятного вечера, я отправилась с друзьями в ресторан. Не прошло и пары часов, как «неверный муж» начал звонить по телефону и звать меня домой. Он не мог без своей девоньки.

Несколько лет назад в любовницы Караченцова записали Марину Ширшикову, его партнершу и директора. Он страшно расстроился, когда прочитал об этом в какой-то «желтой» газете. Марина в тот момент выходила замуж. И мы прекрасно знали ее мужа.

«Надо сказать ей. Не дай бог, Сережа увидит заметку», - волновался Коля.

Марина была его ученицей и выросла на наших глазах. Аккомпанировала на концертах, выходила на подтанцовках. Она очень чистый и честный человек. Однажды я сама ей предложила: «Буду очень рада, если ты станешь ездить с Колей. Мне нужно, чтобы он был накормлен и спокоен и чтобы к нему не приставали сумасшедшие девицы».

И Марина стала Колиным директором.

Она родной для нас человек. Моя правая рука. Марина собирала антологию Колиных песен. Помогала мне организовать юбилейный вечер. Занимается с Колей степом. Караченцов для нее как отец. Он помог ей поступить в ГИТИС, привел в кино.

Если бы Коля сейчас был в силе, про него продолжали бы сочинять всякую ерунду. Партнерши его обожали. И многие наверняка мечтали о романе с Караченцовым.

Но для Коли одна из главных жизненных ценностей - полноценная семья. Может быть, потому, что у него в детстве такой семьи не было. Его мама, известный балетмейстер Янина Евгеньевна Брунак, долго работала за границей, и Коля вырос в интернате. С тех пор он физически не выносит одиночества.

Бывало, приедет со съемки, а у меня спектакль. Домой Коля не идет, ждет, пока в окнах не зажжется свет. Жизнь начиналась, когда появлялась я. Коля так и говорил: «Где ты - там и дом».

Такая постановка вопроса не устраивала мою свекровь. Она меня сразу невзлюбила. Янина Евгеньевна была очень сильной и волевой женщиной с тяжелым характером. Личная жизнь у нее не сложилась. Она считала, что я «отобрала» сына, и настраивала Колю против меня. Однажды ей удалось нас поссорить. Мы были на грани развода.

Коля уехал на гастроли. Я сидела с маленьким сыном и ухаживала за больной мамой. У Андрюши случилось обострение панкреатита, а у мамы - сердечный приступ. И тут позвонила Янина Евгеньевна и попросила приехать. Я объяснила, что приехать не смогу, и она обиделась. Коле эта незначительная, в сущности, история была преподнесена совсем в другом свете, как будто я отказала в помощи умирающей. Он возмутился и обвинил меня в предательстве:

Я не могу жить с женщиной, не уважающей мою мать!

Ты не понимаешь! - оправдывалась я. - Она все неправильно рассказывает!

Но Коля верил только маме. Мы поссорились, я обиделась и ушла к родителям. Месяц мы жили раздельно и не разговаривали, встречаясь в театре. Я сходила с ума от горя и обиды, и Коля весь почернел. Однажды театр приехал в Загорск со спектаклем, и я зашла в Лавру помолиться. Ночью мне приснился сон. Я разговаривала со Спасителем, спрашивала, что мне делать, и он сказал: «Рассчитывай на свои силы. Ты должна объясниться с мужем».

Я поняла: чтобы вернуть Колю, надо все разложить по полочкам. Взяла бумагу и написала «конспект» нашего разговора. До этого меня захлестывали эмоции. Позвонила Коле:

Нужно поговорить.

Хорошо, я тебя жду. Пришла в нашу квартиру, села за стол, положила перед собой тетрадку с «тезисами» и начала:

Ответь мне на эти вопросы. Если ты скажешь «да» по всем пунктам, то поймешь, что я тебя не предавала.

Коля опешил. По всем пунктам ему пришлось ответить «да». И получилось, что я люблю своего мужа и готова на все ради него и его мамы!

Коля закурил, помолчал и сказал:

Возвращайся, девонька. Это наш с тобой дом.

Коля был гордым человеком, но я приперла его к стенке. Больше мы не ссорились и не расставались.

О чем он думал всякий раз,
когда пел «…для любви не названа цена»
в знаменитой рок-опере «Юнона и Авось»?

Актеры влюбчивы – это аксиома. А в театральном мире очень трудно что-то утаить. Там своя сцена – как подлинных чувств и страстей, так и конфликтов, укутанных в кокон слухов и сплетен. И сквозь этот кокон совсем непросто разглядеть правду. Роман Караченцова и Поргиной, начавшийся в 1973 году во время гастролей «Ленкома» в Питере, вызвал бурю пересудов. Она была замужней дамой. Да и он не одинок…

«Я влюбилась в него, как только увидела в первый раз, – с улыбкой вспоминает Людмила. – Это было в том же 1973 году. Меня, недавнюю выпускницу Школы-студии МХАТ, приняли в «Ленком» и решили вводить в спектакль «Музыка на одиннадцатом этаже». Я пошла смотреть постановку. Первым на сцену выскочил Саша Збруев, он уже был знаменитостью, весь зал ему зааплодировал. А потом на сцену из-за кулис вылетело нечто орущее, лохматое, с огромными зубами. Это был Коля Караченцов, и тогда я подумала: «Если он не станет моим мужем, свою жизнь я могу считать бессмысленной, пойду и повешусь на люстре».

Конечно же, «вешаться на люстре» она не стала. У начинающей актрисы уже был опыт семейной жизни: ее первый брак с однокурсником Михаилом Поляком продлился четыре года. И она уже знала – после развода жизнь продолжается.

К моменту встречи с Николаем Караченцовым Людмила успела выйти замуж во второй раз – за каскадера Виктора Корзуна, который был старше ее на 20 лет. Брак оказался несчастливым, отношения с мужем становились все более натянутыми. Так что, влюбившись в восходящую звезду «Ленкома», Поргина забыла решительно обо всем и сама отважилась на первый шаг. Когда Людмила Андреевна вспоминает об этом, глаза ее лукаво блестят: «После спектаклей актеры часто собирались в моем номере – пели песни под гитару, травили байки. В одну из таких встреч я попросила Колю задержаться и призналась ему в своих чувствах».

Их роман продолжился в Москве. Они встречались в холостяцкой коммуналке, где в то время жил Караченцов. Он заговорил о женитьбе в театральной гримерке. Просто вошел и сказал: «Если я тебе сделаю предложение, ты разведешься с мужем? Да?! Тогда будь моей женой!» Актриса на следующий же день подала на развод. Казалось, вот оно – счастье. Но популярность Николая так быстро набирала обороты, а театральная жизнь была такой бурной, что предложение стать женой повисло в воздухе и... провисело там целых два года.

Сказать, что Поргина терялась в догадках, – не сказать ничего. Из-за громкой лав-стори (а также своего взрывного характера) Люда тогда лишилась нескольких ролей в театре, Марк Захаров на некоторое время даже перевел ее в массовку. Людмила буквально места себе не находила и говорит об этом сейчас, не таясь: «Целых два года я каждую минуту ждала, что Коля скажет: «Давай с тобой сегодня подадим заявление». Не понимала, почему он так долго тянет. «Наверное, весь погружен в репетиции, – строила я догадки, – до загса ли ему сейчас?..»

Похоже, Николаю Караченцову и впрямь было не до того. Шел 1975 год. Столичные театралы осаждали ленкомовские кассы, чтобы добыть билеты на «Тиля» с Караченцовым в главной роли. А летом актер в составе делегации молодых талантов на целый месяц уехал в США (небывалое по временам холодной войны событие!). Месяц – иногда это целая жизнь. И пока Николай знакомился с заокеанским «загнивающим капитализмом», в Москве на одном из спектаклей в Людмилу влюбился немецкий предприниматель. Романа не случилось, но предложение руки и сердца с последующим выездом в Германию прозвучало. Поргина отказала немцу, однако решила снова взять ситуацию с Николаем в свои руки…

Караченцов вернулся, фонтанируя впечатлениями о Штатах. Люда рассеянно слушала, а потом неожиданно перебила его и сказала: «Знаешь, Коленька, мне один немец предложение сделал… Может, стоит согласиться, ты ведь меня уже не зовешь». Эта новость сработала со скоростью катапульты – заявление они подали буквально на следующий день. И 1 августа 1975 года наконец-то стали мужем и женой...

Пока театральная карьера Караченцова стремительно взлетала вверх, Люда, родив сынишку Андрюшу, ушла со сцены «в семью». Жизнь их семьи была традиционной для актеров: в тесной квартирке собирались друзья, спорили, мечтали, шумно застольничали, репетировали.

Николай мотался на гастроли, подрабатывал на концертах, снимался в кино и на телевидении – одним словом, был нарасхват. Его очевидный талант, неуемный темперамент и потрясающая энергия притягивали не только славу, но и, конечно, женщин. Людмила оказалась настоящим бойцом за свои чувства. Однако победы никогда не давались ей легко.

Было все… Как-то Люда, прихватив маленького Андрюшу, ушла от Караченцова к своим родителям. Удивительно, но почти три месяца муж не предпринимал никаких шагов к примирению. Не выдержав «холодной войны» и паузы в отношениях, Людмила написала ему проникновенное письмо. Подействовало. Ответом стало его признание, которого она так долго ждала: «Я тоже люблю тебя».

У известного актера случались романы. Сплетни волнами расходились по театральной тусовке и по Москве. И о них невозможно было не знать!

Но, выслушав очередную порцию новостей, Людмила ничего не комментировала и показательных разносов супругу не устраивала. «Я всегда знала, что у меня есть его плечо, его поддержка. Где бы ни был, если что-то случалось, я слышала: «Дорогая, не переживай, сейчас буду!» Даже когда поползли слухи о длительном и нешуточном романе Караченцова с красавицей Ольгой Кабо, даже когда подруги Людмилы пытались открыть ей глаза на его влюбленность в танцовщицу Марину Ширшикову… Это был негласный договор.

Как взрывная Поргина это переживала, пожалуй, мало кто знает. Но то, что Караченцов всегда возвращался к ней, – факт. А такого заботливого и щедрого семьянина нужно было еще поискать. Николай был настоящим пахарем и всегда помнил о сынишке и жене. Лишь однажды он задал вопрос: «Сколько я должен зарабатывать, чтобы нам хватало?» – а потом просто сделал все, чтобы действительно так и было. Все ключевые семейные вопросы решал он, а внутренний ритм их жизни задавала Людмила.

Более чем скромная советская коммуналка осталось в прошлом – правительство охотно выделило театральному любимчику квартиру с окнами на церковь в Елисеевском переулке. Знаковое, к слову, место жительства – ведь именно в этом районе некогда жили Мейерхольд и Качалов. Обставить квартиру и устроить быт Людмиле всегда удавалось блестяще. Правда, порывистая натура давала себя знать. К примеру, на отведенные для ремонта квартиры деньги она могла купить себе норковую шубу в пол. А опомнившись, тут же звонила мужу и каялась, хорошо зная, как он любит ее баловать. В ответ она всегда слышала только одобрение. Ни одного упрека. В тот раз Караченцов просто попросил строителей об отсрочке и тут же озадачился, где взять недостающую сумму.

Николай буквально купался в ролях, а на долю Людмилы чаще всего выпадали скромные работы: в «Звезде и смерти Хоакина Мурьеты» она сыграла роль Чилийки, в «Юноне и Авось» – Женщину с младенцем, вот только в «Бременских музыкантах» ей досталась яркая роль Атаманши. В этом образе она была очень органична.

А за кулисами текла своя жизнь. «Прежде чем утвердить меня на роль в спектакле «Три девушки в голубом», Марк Анатольевич долго сомневался, справлюсь ли я, – вспоминает сейчас актриса. – «Люда, вам сложно будет играть драму, потому что ваша жизнь – сплошной праздник, все вас любят, а муж вообще носит на руках!» Рядом с Колей я в самом деле ощутила себя самой красивой, самой умной, самой доброй. Муж все время внушал мне, какая я замечательная, и я в конце концов в это поверила».

Он продолжал сниматься, играть в театре, записывать песни, ездить на гастроли с концертами. На сон оставалось часа четыре в сутки – не больше. А она занималась домом, бытом, дачей, готовила обеды, принимала многочисленных друзей – в доме по праздникам собиралось до полусотни человек. Похоже, каждый из них четко понял свою роль в жизни другого, и оба играли ее в силу своего таланта. Так прошло много лет.

…«Какая твоя любимая роль?» – громко спрашивает Людмила у мужа. Он неловко сидит на удобном кухонном стуле, как большая нахохлившаяся птица, смотрит отсутствующим взглядом и произносит слова, которые стороннему собеседнику не понять. «Роль графа Резанова», – переводит Людмила. «У нас все будет хорошо!» – жена держится перед камерой за двоих: открытая улыбка, уверенная речь и жесты. Николай молчит. Она поворачивается к нему и снова громко спрашивает: «Так ведь, Коля? Скажи!» Он кивает, глядя в сторону, и снова произносит что-то невнятное. На этот диалог больно смотреть. За ним столько всего, что не передать словами!

…Страшная авария, случившаяся в 2005 году, жестко разделила их жизнь на до и после. В тот вечер, 28 февраля, Коля мчался к жене: на руках у Людмилы только что умерла ее мать. Он очень торопился, хотел быть рядом с ней. И в какой-то момент не справился с управлением. Об аварии Поргина узнала через несколько часов. «Мама ушла, ее уже не вернуть, а Колю я не отдам!» – решила она.

Чтобы выжить, знаменитому актеру понадобилась врачебная помощь, граничащая с чудом. После аварии Николай находился в коме, и врачи сутками напролет боролись за его жизнь. Страна замерла в ожидании, ежедневно в Интернете публиковался бюллетень о состоянии здоровья Николая Петровича. Людмила, собрав все мужество, делала невозможное. «Я говорила с ним, держала его за руку, – признавалась она перед камерой после своего первого визита в палату. – И мне показалось, что он сжал мою в ответ! Дольше врачи не разрешили мне находиться в палате, но зато посоветовали приходить каждый день и по 15 минут разговаривать с мужем... Хотя он в коме, я верю, что он все слышит и чувствует...»

В коме он был месяц. И каждое утро Людмила вставала ни свет ни заря и шла в монастырь. Молилась за своего Коленьку. И вымолила…

Он перенес несколько операций, научился двигаться и кое-как изъясняться, а она была рядом все это время. Именно эта женщина научила его заново ходить и говорить. И никто, кроме самого Караченцова, не знает, чего ей это стоило.

Во имя и вопреки

Медленно, очень медленно они оба привыкали к новой жизни. Он – к своему новому лицу, ставшему после пластической операцией незнакомым, к непослушному телу, невозможности нормально общаться и выключенности из своего сумасшедшего актерского ритма. А она – к нему. «Я долго не могла к этому привыкнуть. Все думала, что сумею вернуть прежнего Караченцова. А потом врач-психоневролог сказала мне: «Не рвите свое сердце. Поймите: того Караченцова нет и уже не будет. Вы должны привыкнуть к человеку, который с вами сейчас». И я приняла эту новую реальность. И прежнего Караченцова почти не помню. Когда смотрю фильмы с его участием, даже удивляюсь: «Боже мой, неужели он был таким?» Потому что я Колю безумно люблю. Однажды пришел к нему кто-то, а он никого видеть не хочет. Стесняется, что уже не супермен. Я сказала ему тогда: «Не переживай, что ты стал другим. Поверь, сейчас ты интереснее, чем был раньше. Потому что открыт миру, не носишь маски. Если тебе хорошо – радуешься, если плохо – плачешь».

Они теперь всегда вдвоем: гуляют ли с внуками на даче, хозяйничают ли по дому, выходят ли в свет… Да-да, именно в свет! Всякий раз это вызывает бурю кривотолков в обществе. Не все могут принять «нового» Николая Петровича – смотреть на последствия перенесенных им травм действительно тяжело. Люди реагируют по-разному: кто-то прячет глаза и проходит мимо, а кто-то радостно бросается к нему, жмет руку и радуется, что он жив. Некоторые осуждают Поргину за то, что она появляется с мужем на людях, ведь и невооруженным глазом видно, как тяжело Караченцову – даже физически. Но он держится. И, как утверждает Людмила, не она, а муж рвется всякий раз побывать среди людей: сказывается многолетняя привычка быть на виду и самое обычное стремление к общению.

Она повсюду с ним. Зычным голосом Атаманши командует мужем и дает интервью, общается с израильскими врачами, обещавшими помочь, и готова ссориться с каждым, кто считает, что Караченцову впору сидеть дома. «Мы все преодолели. Коля понял, что я его люблю и готова умереть, чтобы он был счастлив!» – делится Поргина. А Николай почти не разговаривает, но если речь заходит о том, как же он выкарабкался, лаконично отвечает: «Мне помогли Люда и труд». Когда они остаются одни, он перестает стесняться своего вынужденного косноязычия и говорит о том, что чувствует: «Ты – все в моей жизни». Да, она стала для него всем. Вот только 38 лет назад, когда горячечно об этом мечтала, и представить себе не могла, что могут означать слова «быть всем». Жизнь назвала настоящую цену любви…

В кино ее привел случай. Света Савелова жила в Севастополе и работала продавщицей в продуктовом магазине. Однажды за покупками в этот магазин зашел режиссер Яков Сегель. Он как раз искал актрису на роль медсестры Тани Булатовой в фильм «Прощайте, голуби!»

Кого он только не приглашал на пробы! Приходили студентки театральных вузов, приводили к нему и девушек по знакомству. Он даже подавал объявление в газету о поиске. Но ни одна из них не казалась Сегелю подходящей. И тут, глянув на Свету, стоящую за прилавком, он понял: вот та девушка, которую долго искал. А ей и в голову не приходило, что она когда-нибудь станет артисткой. Светлана Савелова собиралась поступать в медицинский институт. И тут она почувствовала себя Золушкой из сказки.

Фильм «Прощайте, голуби!» прошел с успехом не только в СССР, но и за границей, получил премии фестивалей в Швейцарии, Чехословакии, Австралии. Конечно же планы Светланы на будущее изменились. Она поступила в Щукинское театральное училище. А после его окончания ее пригласили в Театр имени Вахтангова, а потом – в Театр имени Ленинского комсомола.

Молодую, красивую актрису часто звали сниматься и в кино. Она снялась в комедиях «Зеленый огонек», «Последний жулик», в мелодраме «День солнца и дождя». А в 1968 году ей досталась главная роль в комедии «Семь стариков и одна девушка». И опять успех! А потом была картина «По Руси». Но она оказалась провальной, а на актеров, снимавшихся в ней, легла тень...

Впрочем, у Савеловой оставался еще театр. Ее способности оценил Марк Захаров. Он доверял ей большие роли. Добрая, заботливая, нежная – она нравилась мужчинам. Но ей почему-то не везло в жизни.

Студенткой она вышла замуж за режиссера Геннадия Байсака. Но вскоре брак распался. Потом она увлеклась Александром Збруевым. Это был бурный роман. Но ему Светлана предпочла другого. Она влюбилась без памяти в Николая Караченцова. Многие думали, что дело идет к свадьбе. Но оказалось – не судьба. Караченцов встретил Людмилу Поргину, будущую жену. Для Савеловой это стало тяжелым ударом. Ей казалось, жизнь кончена и ей никогда не стать счастливой...

Светлана стала пропускать репетиции в театре, выпивать. Захаров пытался встряхнуть ее, но у него ничего не получалось. Артистка ушла с головой в страдания. Пришлось забрать у нее роли, а потом ее перестали выпускать на сцену даже в массовке.

Савелова все чаще и чаще прикладывалась к бутылке. Нашелся у нее и друг по несчастью – актер Сергей Милованов. Красивый, талантливый, он прекрасно пел песни Булата Окуджавы, Александра Галича. Но губило его пристрастие к спиртному. Вместе они катились по наклонной.

В какой-то момент Савелова опомнилась. Ушла от него. Но все же не смогла отказаться от алкоголя. Она опять вышла замуж – за пьющего милиционера.

Однажды, возвращаясь с очередной гулянки у друзей, артистка и ее супруг попали в автокатастрофу. Врачам удалось выходить Светлану. Но на ее лице остался навсегда уродливый шрам. Она очень переживала, что ее лицо изуродовано, прятала шрам под локоном волос. И еще больше уединилась, замкнулась в себе.

В театр она приезжала только в день зарплаты. Ее держали в штате из жалости. Из-за крайней нужды она продала свою квартиру в центре и купила убогое жилье на окраине. А в январе 1999 года она за деньгами не пришла. Сотрудники театра забеспокоились на третий день. Дверь квартиры пришлось взламывать. Ее бездыханное тело обнаружили лежащим на полу. Разбираться, от чего она умерла, не стали. Требовать проведения экспертизы было некому – у Савеловой не оказалось ни близких друзей, ни родственников.

Похоронили артистку на Николо-Архангельском кладбище. На прощание пришли только служащие театра, а платье на покойницу надели из реквизита – у нее дома не нашлось никакой приличной одежды.