Конрад николай иосифович. Николай Иосифович Конрад

Н.И. КОНРАД: ЛЕКЦИИ ПО ИСТОРИИ ЯПОНИИ

ДРЕВНЯЯ ИСТОРИЯ (С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН ДО ПЕРЕВОРОТА ТАЙКА, 645 г.)

***** ******* *****

Сегодня мы начинаем публикацию малоизвестной работы классика отечественного японоведения Николая Иосифовича Конрада. Раритетный текст воспроизводится с соблюдением особенностей подлинника по машинописной копии под названием

Проф. Н.И. Конрад. Лекции по истории Японии (1936/1937 уч. год.). Московский институт Востоковедения им. Нариманова при ЦИК СССР. Москва, 1937 г. (на правах рукописи)

Подготовка текста и публикация Марии Щербаковой.

Надеемся, что публикация будет полезна всем интересующимся историей Японии.

ДРЕВНЕЙШИЙ РОДОВОЙ СТРОЙ

Изложение содержания какого-нибудь периода японской истории должно опираться на изучение источников, относящихся к этому периоду. Это положение остается верным и для древней эпохи: и здесь мы должны такие источники найти и на них основывать наше изучение. Древний период заканчивается в середине VII в. Начало же его восходит к очень отдаленным временам. Какими же источниками мы обладаем для изучения древней истории Японии?

Совершенно естественно, что в самом начале своей исторической жизни народ еще не имеет письменности. Ожидать поэтому наличия письменных источников, возникших в эпоху первобытного коммунизма и даже раннего родового строя, - совершенно невозможно. Письменность появляется обычно сравнительно поздно, когда уже первые этапы исторического развития пройдены.

Как известно, появлением у себя письменности японцы обязаны Китаю: ими были усвоены китайские иероглифы, и впоследствии на основе этих иероглифов была выработана в дополнение к ним слоговая азбука "кана" - в двух графических вариантах - "катакана" и "хирагана", сведенных в две алфавитных системы - "годзюон" (для катакана) и "ироха" (для хирагана). До появления этой китайской иероглифической письменности никакой своей письменности у японцев не существовало. Правда, археология обнаруживает наличие в глубокой древности примитивных знаков, которые могут считаться первым шагом по пути к изобретению письма: это - рисуночное письмо и условные значки. Первые обнаружены на древних металлических гонгах и на стенах пещер (в пров. Коти); вторые на глиняных сосудах, найденных в древних пещерных жилищах (в преф. Сайтама). Но это еще не письмо, а только его зародыши, не получившие к тому же на японской почве развития. Кроме того, кое-где обнаружены следы знаков, более похожих на письменные, что дало повод некоторым японским исследователям еще в период феодализма (например, Хирата Ацутатакэ, 1776–1843) утверждать, что в Японии, в самую древнюю эпоху, в т. наз. "век богов" существовали свои письменные знаки, которые они и назвали "письмом века богов". Однако, ближайшее исследование этих знаков установило, что эти знаки принадлежат к другим древним системам письменности (к древне-корейской, м.б. к древне-турецкой) и попали в Японию благодаря появлению на японских островах групп, принадлежащих к другим народностям. К тому же и эти знаки не получили никакого развития.

Таким образом, письменность в Японии появилась благодаря Китаю, а также благодаря Корее, служившей проводником китайской культуры. Когда эта китайская письменность была занесена? Обычная традиция, идущая от хроник VIII в. - Кодзики и Нихонги, считает, что иероглифы впервые попали в Японию в 404–405 г. В 404 году из Кореи ко двору японских царей будто бы прибыл некий Атики, который "хорошо умел читать китайские книги" и стал обучать китайской грамоте наследного принца. В 405 году из Кореи прибыл уже "ученый" - Вани, которому было передано обучение царских детей.

Разумеется, эти факты не могут считаться началом китайской письменности в Японии: это скорее указание на ее официальное признание при дворе японских царей. Проникновение же ее относится, по-видимому, к II–III в., когда отмечаются оживленные сношения с Кореей и Китаем.

Появление письменности повлекло за собой появление письменных памятников. Наиболее древними - из числа дошедших до нас - являются надписи (стэлы) в некоторых буддийских храмах (напр., Хорюдзи в Нара), "Закон" принца Сётоку-тайси (604 г.), две исторических хроники - Кодзики (712) и Нихонги (720), географически-этнические описания различных местностей - Фудоки (VIII в.), хроника Когосюй (808 г.). Стэлы - и по своей малочисленности, и содержанию - не имеют значения для истории: "Закон" Сётоку-тайси (всего 17 статей) известен только помещенным в позднейшие памятники. Поэтому историк древней Японии располагает только Кодзики, Нихонги, Фудоки и Когосюй, т. е. памятниками, возникшими в VIII–IX в.

Самыми важными из них являются Кодзики и Нихонги. Но это - произведения VIII века, и если они говорят о современных им событиях, то эти события относятся не далее, как к концу VII-го, началу VIII века. О более ранних эпохах, эпохах древнейших они не говорят непосредственно. Поэтому хрониками Кодзики и Нихонги - с точки зрения реконструкции древнейшей истории Японии - мы можем пользоваться только в том случае, если удастся отделить все позднейшее и вскрыть те сведения о ранних эпохах, которые, может быть, там есть. Приходится, поэтому искать, нет ли каких-нибудь других письменных источников, которые непосредственно говорили бы о Японии более ранней эпохи, которые сами появились бы в эту эпоху. И такие есть: это - китайские источники. Японской наукой произведена большая работа по выяснению того, где, в каком китайском памятнике что-либо пишется о Японии. Сейчас можно точно перечислить те китайские исторические памятники, в которых встречаются те или иные сведения о Японии.

Самый ранний материал встречается в Цянь-Хань-шу, т. е. истории Первой Ханьской династии (206 г. до н. э. - 8 г. н. э.). В истории этой династии содержатся первые упоминания о Японии. Причем эти упоминания относятся к Японии I века до нашей эры.

Некоторые сведения содержатся также и в Хоу-Хань-шу, т. е. в истории Второй Ханьской династии (25-220 г.). Эти сведения относятся к Японии I–II в. н. э.

Третий китайский памятник - это т. н. Вэйчжи. Это - история царства Вэй, которое существовало в Китае в III в. н. э. В этой истории имеется специальная глава о так называемых "Важэнь", т. е. о японцах. Это самое подробное описание Японии, которое существует в китайских источниках, и которое отличается максимальной достоверностью.

Далее идет Сун-шу - история Сунского царства, которое существовало в Китае в V веке. "История царства Сун" содержит упоминание о Японии тоже V века. Таким образом, китайские источники дают сведения о Японии, начиная с I века до н. э.

Что дают эти китайские памятники? Из сообщений Цянь-Хань-шу, книги, которая дает сведения о Японии приблизительно около н. эры, наиболее важно следующее:

"Они (Важэнь) распадаются на более чем 100 государств. Они ежегодно приезжают к нам и проносят нам дань".

Из сообщений Хоу-Хань-шу, говорящей о I–II в. нашей эры, важны упоминания о том, что из Японии приезжают послы к Ханьскому двору. Одно из таких посольств, относимое Ханьской хроникой к 57 г. имеет особое значение. Хроника рассказывает, что это было посольство из "страны Идо", и что Ханьский император Гуан-у пожаловал царю этой страны золотую печать. И вот, в 1784 г. в Канодзаки, в уезде Нака в пров. Тикудзэн на о. Кюсю одним крестьянином была найдена в земле старинная золотая печать с корейской надписью: "Хань - царю страны Идо". Известно, что "Идо" - старинное название того района Кюсю, где была найдена печать. Все это заставляет думать, что посольство 57 г. - действительный факт, а это в свою очередь заставляет относиться к показаниям китайских хроник с большим доверием.

Под 107 годом имеется упоминание о том, что послы, прибывшие из Японии, поднесли от имени царя 160 рабов. В Вэйчжи сообщаются уже подробные сведения о стране Яматай, которую японские историки отождествляют с Ямато. Правда, о месте этой страны Ямато идет большой спор. Одни полагают, что страна Ямато находилась на острове Кюсю, другие - в Кинай. Однако больше оснований считать Ямато в районе Кинай. В описании Вэйчжи самое интересное для нас - некоторые указания на государственный и социальный строй, бывший тогда в Японии. Вэйчжи рассказывает о государстве, во главе которого стояла царица, именуемая Химико. Описывается двор этой царицы, сообщается, что у нее более тысячи рабынь, описывается ее дворец, говорится о том, что в этом дворце стоит многочисленная стража и т. д. Сообщается, что эта царица Химико завоевала окружающие государства и во главе этих завоеванных стран (куни) поставила своих наместников.

Место рождения

Место смерти

Образование

Санкт-Петербургский университет, факультет восточных языков (1912)

Годы работы в университете

Этапы карьеры в университете

Основные вехи жизни, карьера вне университета

1912-1914 – преподаватель Киевского коммерческого училища.

В 1914-1917 гг. стажировался в Японии (Токийский университет).

После революции работал в Народном комиссариате по иностранным делам РСФСР.

1919-1922 – преподаватель, ректор Орловского университета.

1922-1938 –преподаватель Ленинградского института живых восточных языков (с 1926 г. – профессор).

1934-1936 – преподаватель Института Красной профессуры.

С 1931 научный сотрудник Института востоковедения Академии наук СССР; с 1934 г.- член-корреспондент Академии наук СССР.

Преподавал в Географо-экономическом исследовательском институте.

В 1938 г. арестован как японский шпион. Приговорен к 5 годам в исправительно-трудовом лагере. До 1940 г. работал на лесоповале, однако затем занимался научной деятельностью, находясь в заключении. Был досрочно освобожден в 1941 г. в связи с пересмотром дела.

1941-1950 – профессор Московского института востоковедения.

Награды

Орден Восходящего солнца 2 класса (Япония)

Орден Ленина

Премии

Государственная премия СССР

Область научных интересов, значение в науке

Японская история и литература. Китайская и японская философия. Усилиями К. сделаны переводы таких произведений японской литературы как «Исэ-Моногатари», «Ходзёки» и др.

Ученики

• Б.Б. Вахтин

Основные труды

Современная начальная школа в Японии. СПб., 1913.
Япония. Народ и государство. Исторический очерк. Пг., 1923.
Японская литература в образцах и очерках. Л., 1927.
Краткий очерк грамматики японского разговорного языка. Л.: Ленинградский восточный институт, 1934.
Синтаксис японского национального литературного языка. М., 1937.
Сунь-цзы. Трактат о военном искусстве. Перевод и исследование Н. И. Конрада. - М.-Л., 1950.
Очерки японской литературы. Статьи и исследования. М., 1973.
Неопубликованные работы. Письма. М.,1996.

Основная биобиблиография

Брагинский И.С. Об основных чертах литературоведческой концепции академика Н. И. Конрада (к 80-летию со дня рождения) // Народы Азии и Африки. 1971. № 2. С. 139-146; Штейн В.М. Исследования академика Н.И. Конрада по истории древнекитайского военного искусства // Китай. Япония. История и филология. - М., 1961. С. 39-44; Зиганьшин P.M. Исследования академиком Н. И. Конрадом военной мысли древнего Китая // Восток. Афро-Азиатские общества: история и современность. 2007. № 2. С. 211-221; Бадаев Е.В. Роль Н. И. Конрада в развитии советского востоковедения в 1940-е годы // Вестник Кузбасского государственного технического университета. 2006. № 6. С. 151-155; Бадаев Е.В. Влияние дальневосточной философской традиции на мировоззрение востоковеда Н. И. Конрада // Вестник Томского государственного университета. История. 2009. № 2. С. 67-69; Бадаев Е.В. Формирование культурно-исторической концепции Н. И. Конрада / Е. В. Бадаев. Кемерово, 2010. Российские востоковеды: Д. М. Позднеев, Н. И. Конрад, Н. А. Невский, В. Д. Плотникова, А. Л. Гальперин, Г. И. Подпалова, А. Е. Глускина, В. Н. Маркова. Страницы памяти: сборник / Сост., предисл. Н. Ф. Лещенко. М., 1998; Балашов Н.И. Проблема возможности ренессансных процессов в различных культурных ареалах, споры вокруг нее и вопрос о преемственности взглядов академиков В. М. Алексеева и Н. И. Конрада // Россия-Восток-Запад. Ответственный редактор: академик Н.И. Толстой. М., 1998.

База данных «Преподавательский корпус Петроградского-Ленинградского университета, 1914-1934 гг.». Отв. редакторы Е.А. Ростовцев, И.Л. Сидорчук

КОНРАД Николай Иосифович (1/13.1891, г. Рига – 30.IX. 1970, Москва). Член редколлегии серии «Литературные памятники» со времени ее основания в 1951 г.; с 1960 г. — заместитель председателя редколлегии, а с ноября 1962 г. — ее председатель и оставался им до последнего дня жизни. Родился в семье инженера-железнодорожника, латышского немца, и дочери священника Орловской губ. В 1912 г. окончил китайско-японское отделение Восточного факультета Петербургского ун-та и японское отделение Практической восточной академии в Петербурге; одновременно слушал лекции на историко-филологическом факультете Петербургского ун-та.В 1912 г. был командирован для стажировки в Японию, а затем, в 1914-1917 гг., провел в Японии в Токийском ун-те уже три года. В эти же годы он посещал Корею. По возвращении на родину Конрад в 1917 г. в Петрограде сдал экзамены на степень магистра по японской, китайской и корейской филологии. В 1918—1922 гг. был преподавателем, а затем и ректором Орловского государственного ун-та. В 1922 г. в Петрограде он возглавил кафедры японской филологии Института живых восточных языков (затем Ленинградский восточный институт) и университета, а в 1931—1938 гг. был еще и заведующим японским кабинетом Института востоковедения АН СССР. Педагогическая деятельность сочеталась у Конрада с исследовательской научной работой. В 1934 г. он был избран членом-корреспондентом АН СССР.

В июле 1938 г. Конрад был арестован и 10 ноября 1939 г. приговорен (по статье 58-1 «а» — как «японский шпион») к пяти годам исправительно-трудовых лагерей. Сначала он содержался в лагере недалеко от города Канска Красноярского края, где использовался на работах по обработке леса и как путевой обходчик железнодорожных путей, а затем находился в спецбюро, где он мог выполнять переводы с японского и китайского языков (в заключении им переведены трактаты двух китайских военных стратегов - Сунь-цзы и У-цзы -опубликованы в 1950 и 1958 гг.). 6 сентября 1941 г. Н.И. Конрад был освобожден «с прекращением дела». Вернувшись из заключения, стал заведующим кафедрой японского языка в Московском институте востоковедения (1941—1950), а с 1943 г. работал также в Московской группе Института востоковедения АН СССР; с 1951 г. до конца жизни — в Институте востоковедения АН СССР. С 1958 г. действительный член Академии наук СССР.

Будучи председателем редколлегии серии «Литературные памятники», Конрад жил делами серии (об этом свидетельствуют и его письма, напечатанные в кн.: Конрад Н.И. Неопубликованные работы; Письма. М., 1996), не только формируя ее общую концепцию и текущие планы; он входил во все организационные мелочи, детально обсуждал с членами редколлегии содержание ее заседаний, основные вопросы, которые предстоит решить, вникал в конфликтные ситуации, возникавшие в ходе работ над очередными памятниками, и с успехом их разрешал. Конрад радовался каждой вышедшей книге серии, всячески пропагандируя их среди своих коллег и друзей.
Крупнейший русский филолог-востоковед, специалист в области литературы и языка Японии и Китая, основатель переводческой школы, Конрад был сам блестящим переводчиком и тонким интерпретатором текстов переводимых им авторов. Его исторический подход к мировому литературному процессу, разносторонность и глубина его знаний не только в области восточных, но и западноевропейских и русской литератур во многом определяли его подход к отбору книг для серии «Литературные памятники» и открывали тем самым новые перспективы в изучении литератур Запада и Востока и их пропаганде среди русского читателя. Сам Конрад не подготовил ни одной книги для серии, и в этом заключалась его принципиальная позиция председателя редколлегии. В 1979 г. в серии был издан его классический перевод лирической повести древней Японии «Исэ моногатари» (X в.), который редколлегия рассматривала как двойной литературный памятник: японской литературы и русской переводческой культуры (издание подготовил ученик Н.И. Конрада B.C. Санович).

1(13).3. 1891, Рига,-30.9.1970, Москва. Востоковед, акад. АН СССР (1958; чл.-кор. с 1934). В 1912 окончил С.- Петербургский ун-т и Практич. вост. академию. В 1913-50 преподавал в вузах Киева, Орла, Ленинграда и Москвы, с 1926 - проф., готовив специалистов-востоковедов. Осн. труды по литературоведению, языкознанию, истории и истории культуры Японии, Китая и Кореи, переводы письменных памятников этих стран на рус. яз. В 40-х гг. выполнил пер. и исследование классич. памятника древнекит. военной философии - "Сунь-цзы". Помимо "Книги песен" ("Ши цзин", 1957) в пер. А.А. Штуки на под ред. К. вышли работы Ю.К. Щуцкого "Кит. классич. "Книга перемен" (1960) и Н.А. Невского "Тангутская филология. Исслед. и словарь в двух кн." (1960). Отстаивал идею всемирно-историч., а не локального характера гуманизма (как культурного движения) и эпохи Возрождения. Основывал свою аргументацию, в части., на материале из истории кит. философии (ст. "Хань Юй и нач. кит. Ренессанса", "Философия кит. Возрождения [о сунской школе]", "Об эпохе Возрождения", "Начало кит. гуманизма"). Выступал против европоцентризма в историч. науке, версии о "культурном превосходстве" народов Европы. Предпринял попытку на материале Японии, Китая и Зап. Европы выявить общую схему историч. процесса древности и средневековья, опирающуюся на марксистские представления о его периодизации. *О переводе А. А. Штукиным памятника кит. поэзии Ши Цзин (Краткое содержание доклада) // Вестник АН СССР. 1948. №6; Сунь-цзы. Трактат о военном искусстве. Пер. и исслед. М.-Л., 1950; У-цзы. Трактат о военном искусстве. М., 1958; Полибий и Сыма Цянь // ВДИ. 1965. №4; О всемирной лит-ре в ср. века // ВЛ. М., 1972; Запад и Восток. 2-е изд. М., 1972; Очерки япон. лит-ры. М., 1973; Япон. лит-pa от "Кодзики" до Токутоми. М., 1974; Избр. труды. История. М., 1974; Избр. труды. Синология. М., 1977; Избр. труды. Лит-pa и театр. М., 1978; Очерк истории культуры средневек. Японии VII - XVI вв. М., 1980; Древнекит. лит-pa // История всемирной лит-ры. Т. 1. М., 1983; Размышления об истории культурного и науч. развития человечества // Звезда Востока. Ташкент, 1991. №9; **Брагинский И. 70-летие академика Н.И. Конрада // Лит. газета. 14.3.1961; Виноградов В. В. Академик Н.И. Конрад (к семидесятилетию) // ВЯ. 1966. №1; Историко-филологич. исследования. Сб. статей к семидесятипятилетию Н.И. Конрада. М., 1967; Междунар. признание заслуг сов. ученого // ВДИ. 1969. №3; Академик Н.И. Конрад // Вестник АН СССР. 1970. №12; Брагинский И. Об осн. чертах литературоведческой концепции акад. Н.И. Конрада (к 80-летию со дня рождения) // НАА. 1971. №2; Ср. века. Сб. Вып. 33. М., 1971; Историко-филологич. исследования. Сб. статей памяти акад. Н.И. Конрада. М., 1974; Проблема истории и теории мировой культуры. Сб. статей памяти акад. Н.И. Конрада. М., 1974; Кондо Тадаеси. Воспоминания о д-ре Конраде // Конни-ти-но сорэм-по. Токио, 1970. N924, на япон. яз. А.Ф. Михайлов

Отличное определение

Неполное определение ↓

КОНРАД Николай Иосифович (1891-1970)

Филолог и историк, специалист по дальневосточным культурам. В культурологич. концепции придерживался марксистской парадигмы развития культуры. Согласно его концепции, эпоха Возрождения не специфически итал. и европ. феномен, а присуща всем культурам в период перехода от феодализма к развитию капиталистич. отношений. В 1912 закончил Вост. ф-т Петербург, ун-та. Стажировался в Японии. В 1922-38 руководил японоведч. кафедрами Ленинград, ун-та и Академии наук. В 1934 избран чл.-корр. АН. В 1938 арестован и приговорен к 5-летнему заключению. После освобождения в 1941 работал в Ин-те востоковедения АН и ряде других востоковедч. ин-тов. В 1958 избран академиком. В 60-х гг. работал в АН и был главой редколлегии серийного издания "Лит. памятники". К. принадлежит ряд работ по лит.-вед. и истор. проблемам дальневост. культур, а также первоклассные, тщательно откомментированные переводы япон. и кит. лит. произведений (в т.ч. трактатов Сунь-цзы и У-цзы).

На культурологич. концепцию К., помимо теории формаций, оказали влияние взгляды Конфуция о тесной взаимосвязи двуединой природы человека и культуры. Согласно "Луньюю", человек обладает врожденными качествами индивидуализма (чжи) и стремлением к приобретению культурных качеств (вэнь). Следование только чжи ведет к дикости, преобладание вэнь - к пустой учености. Лишь гармоничное сочетание чжи и вэнь приводит к появлению подлинного человека, человека высоких достоинств (цзюньцзы), создателя настоящей культуры. На основе этой модели К. формирует представление о гуманизме как явлении, в разных формах присущем всем культурам во все эпохи. Впервые "открытие человека", по мнению К., происходит в эпоху Возрождения (эту мысль сформулировали в свое время Мишле и Буркхардт), когда античная "погибшая культура возрождается не только преображенной, но и обогащенной новым, современным". Не разделяя идею осевого времени, К. вместе с тем полагал, что присоединение одних народов к истор. жизни других происходило и происходит повсеместно. Однако характер этого движения всегда проявлялся закономерно - от древнейших очагов культур Старого света к периферии (от Шумера к Вавилонии и Ассирии, от Китая к Корее и Японии и т.д.). Т.о. мировой историко-культурный процесс не является "чем-то хаотическим", а имеет геогр. направленность".

Исследование мировой культуры К. сводит к трем осн. задачам. Во-первых, "это поиски действительной культурно-истор. монады", проявляющей себя как этнич. и обществ, феномен и изменяющейся в процессе истор. развития. На раннем этапе формирования культуры такими монадами являются "очаги мировой культуры", а затем отд. цивилизации. Второй задачей К. считает "изучение человеч. состава монады" - носителя культуры. Третья задача заключается в раскрытии системности культур каждой истор. эпохи.

Большое значение в формировании культуры К. уделяет языку, особо выделяя в нем познават. и коммуникативную функции. Рассматривая препятствия к межкультурному диалогу, К. видит их в различии семантики разных культур, "т.е. различия в составе и языке понятий, образов и символов, различия в содержании их, различия в условиях и возможностях их соединений". Для общения людей необходимо понимание того, что говорит другой. Такое понимание строится на основе одинакового или по крайней мере близкого интеллектуального уровня, в конечном счете - "уровня культуры и просвещения". Понимание кит. ср.-век. культуры корейцами и японцами объяснялось не знанием кит. языка, а тем, что способ их мышления был во многом аналогичен китайскому. Точно так же и взаимопонимание зап.-европ. народов эпохи Ренессанса существовало лишь благодаря единству их семантич. системы.

Процесс развития человечества свидетельствует, по мнению К., о неуклонном семантич. сближении языков различных культур. В наст. время "ведущая часть" человечества обладает общим языком, т.е. одинаковой семантич. системой при разл. формах ее проявления. Сближение семантич. базы человечества, наряду с наблюдаемым единством других социокультурных процессов, говорит о "постулат, движении истор. процесса".

Человеч. существование, по мнению К., начинается тогда, когда люди начинают действовать сообща. Поэтому наиболее древней формой проявления культуры является община. Общины с течением времени объединяются в племена, племена - в племенные союзы, а затем в классич. варианте, на территории племенного союза возникает город-гос-во, становящийся мощным полит, и культурным центром региона. Дальнейшее развитие социокультурных процессов приводит к интеграции родственных в культурном отношении городов в единое гос-во с монархич. (как правило) властью. Появление письменности К. связывает с возникновением городских цивилизаций. Письм. источники делают культуру "доступной нашему наблюдению". К. предпочитает говорить о шеститысячелетней истории мировой культуры, полагая, что с появлением письма возникает тот культурный континуум, в к-рый мы с полным основанием можем включить нашу собств. культуру. А принадлежность к единому культурному пространству дает возможность делать достаточно достоверные выводы о своих культурных предшественниках, как бы далеко они ни отстояли от нас по времени. Поэтому начало "истор. эры" К. относит к 4 тыс. до н. э., времени возникновения шумер, и египет. культур. Обе цивилизации представляли собой самый ранний из "трех первонач. очагов культуры". Дальнейшее расширение влияния этой культурной области привело в 3 тыс. до н. э. к включению в культурный ареал вето Бл. Востока, Малой Азии, Крита, Эллады, Закавказья и Зап. Ирана. Культурная экспансия этого "евро-афроазиат. комплекса" в направлении Зап. Средиземноморья привела к появлению новых цивилизаций (карфагенской, этрусской, римской и др.).

Другой очаг мировой культуры возник в 3 тыс. до н. э. в долинах Инда и Ганга. К 3 в. до н. э. область его распространения включала весь инд. субконтинент (империя Маурьев) и продолжала расширяться на юг (Цейлон) и восток (вплоть до Индонезии). Третьим "первоначальным очагом" был протокитайский, к-рый появился в 3 тыс. до н. э. в долине Хуанхэ (Иньское царство). В дальнейшем он включил в сферу своего культурного влияния не только территорию будущего Китая, но и Маньчжурии, Кореи, Монголии, Вост. Туркестана, Индокитая и Японии, дав тем самым импульс к появлению в этих регионах новых культурных центров. Т. о., социокультурный процесс шел двояким образом. Наряду с расширением старых очагов культуры, возникали новые центры, находящиеся в культурной зависимости от "первоначальных", но, в то же время, развивавшие на собственной этнич. основе свою оригинальную культуру.

В 4 в. до н. э. в важнейшем тогда для мировой культуры евро-афроазиат. комплексе зародилась идея универсальной культуры. Неоднократные попытки воплощения этой идеи задали вектор культурно-истор. развития всей мировой цивилизации. Начало этому положил Александр Македонский. Он создал основы культурного универсализма, пытаясь сплавить воедино греч., персид. и среднеазиат. культуры. Спустя полтысячелетие новую попытку предпринял царь Кушанского гос-ва Канишка (78 - 123), придав буддизму масштаб универсальной мировой религии. Затем в 325 в малоазиатской Никее состоялся первый Вселенский христ. собор, провозгласивший еще одну мировую религию. А в 7 в. "также в этой зоне", как пишет К., был систематизирован Коран, превративший ислам в третью мировую религию. Священная Рим. империя герм. нации и гос-во монголов были, по мнению К., лишь локальными выражениями идеи универсальной культуры. "Дух" Александра и Канишки проявился в Тимуре. Именно Тимур, уроженец очага мировой универсальной культуры, пытался наиболее полно воплотить эту идею в новых условиях. И несмотря на то, что в полит, отношении универсализм оказался иллюзией, в культурном он "снова стал реальностью".

Наряду с преемственностью нек-рых идей, переход от античности к ср.-вековью сказался "в изменении духовной атмосферы эпохи". На Западе, по словам К., стоицизм уступает место неоплатонизму, а затем христианству. В Центр, и Вост. Азии наступает эра буддизма, являвшегося не только религ. учением, "но и целым комплексом культуры". В Китае конфуцианство замещается религией даосизма, овладевающей сознанием масс. Изменение духовной атмосферы достигает своего максимума в эпоху Возрождения. Возрождение - особый период в развитии культуры многих народов между ранним и поздним ср.-вековьем. Эту эпоху Китай переживал в 8-15 вв., Иран, Ср. Азия и Северо-Зап. Индия в 9-13, Европа в 14-16 вв. Возрождение по-новому поставило вопрос о значении человеч. личности. Это время возрождения в новых условиях античного гуманизма. Обсловленная региональными особенностями разница в подходах к тому, в каком направлении должна развиваться культура, проявлялась в том, что у китайцев гл. чертой гуманизма считалось самосовершенствование, у персов и среднеазиатов - благородство, европейцев - высшее разумное этич. начало, проявляемой человеком в частной и обществ, жизни.

Однако развитие ср.-век. культур азиат, стран, переживавших к 13 в. эпоху Возрождения, было надолго задержано монгольским нашествием. Поэтому европ. культура, позднее вступившая на феодальный путь, развивалась более быстрыми темпами и в ее недрах раньше сложились капиталистич. отношения. Это привело к преобладанию культуры европ. народов в масштабе Земли и ее экспансии в области древних азиат, культур.

В наст. время развитие культур неразрывно связано с гуманистич. идеалами, являющимися константой мировой истории. По мнению К., "масштаб и конкр. проявления гуманизма в разные эпохи менялись", но именно гуманизм, проявлявшийся всегда и повсеместно, являлся началом всей деятельности человечества. Поскольку создателем культуры является человек, существо по преимуществу разумное и общественное,прогрессом следует считать то, что помогает выявлять именно эти свойства человеч. личности. К. считает необходимым отказаться как от концепции полной зависимости человека от природы, так и от концепции человека как царя природы. Дальнейший прогресс человеч. культуры связан не просто с включением природы в сферу человеч. деятельности, а "в самой решит, гуманизации всей науки о природе". В противном случае власть человека над природой "выхолостит из человека его человеч. начало" и станет его проклятием. Гуманизм, подчеркивает К., является важнейшей идеей человеч. культуры. В отношении человеч. об-ва идеи гуманизма проявляют себя в призыве к построению об-ва без войн и эксплуатации человека человеком.

Рассматривая вопрос о конечных формах существования культуры, К. утверждает, что предел может рассматриваться лишь в смысле мечты об идеальном об-ве, воплотившем принципы гуманизма. Но ответить, какие формы приобретет дальнейшее развитие человеческой культуры после устранения тех форм зла, которые существуют сегодня, с его т. зр., не представляется возможным.

Соч.: Диалог историков: Переписка А.Тойнби и Н. Конрада // Новый мир. 1967. N 7; Запад и Восток: Статьи. М., 1972; Избр. труды: История. М., 1974; Избр. труды: Лит-ра и театр. М., 1978; Неопубл. работы. Письма. М., 1996; Японская литература в образцах и очерках. М., 1991; Синология. М.1995.

Лит.: Проблемы истории и теории мировой культуры: Сб. ст. памяти акад.. Н.И. Конрада. М., 1994; Николай Иосифович Конрад, 1891-1970. М., 1994.

Отличное определение

Неполное определение ↓

Конрад Николай Иосифович

(1891-1970) филолог и историк, специалист по дальневосточным культурам. В культурологич. концепции придерживался марксистской парадигмы развития культуры. Согласно его концепции, эпоха Возрождения не специфически итал. и европ. феномен, а присуща всем культурам в период перехода от феодализма к развитию капиталистич. отношений. В 1912 закончил Вост. ф-т Петербург. ун-та. Стажировался в Японии. В 1922-38 руководил японоведч. кафедрами Ленинград. ун-та и Академии наук. В 1934 избран чл.-корр. АН. В 1938 арестован и приговорен к 5-летнему заключению. После освобождения в 1941 работал в Ин-те востоковедения АН и ряде других востоковедч. ин-тов. В 1958 избран академиком. В 60-х гг. работал в АН и был главой редколлегии серийного издания “Лит. памятники”. К. принадлежит ряд работ по лит.-вед. и истор. проблемам дальневост. культур, а также первоклассные, тщательно откомментированные переводы япон. и кит. лит. произведений (в т.ч. трактатов Сунь-цзы и У-цзы). На культурологич. концепцию К., помимо теории формаций, оказали влияние взгляды Конфуция о тесной взаимосвязи двуединой природы человека и культуры. Согласно “Луньюю”, человек обладает врожденными качествами индивидуализма (чжи) и стремлением к приобретению культурных качеств (вэнь). Следование только чжи ведет к дикости, преобладание вэнь - к пустой учености. Лишь гармоничное сочетание чжи и вэнь приводит к появлению подлинного человека, человека высоких достоинств (цзюньцзы), создателя настоящей культуры. На основе этой модели К. формирует представление о гуманизме как явлении, в разных формах присущем всем культурам во все эпохи. Впервые “открытие человека”, по мнению К., происходит в эпоху Возрождения (эту мысль сформулировали в свое время Мишле и Буркхардт), когда античная “погибшая культура возрождается не только преображенной, но и обогащенной новым, современным”. Не разделяя идею осевого времени (см. Осевое время), К. вместе с тем полагал, что присоединение одних народов к истор. жизни других происходило и происходит повсеместно. Однако характер этого движения всегда проявлялся закономерно - от древнейших очагов культур Старого света к периферии (от Шумера к Вавилонии и Ассирии, от Китая к Корее и Японии и т.д.). Т.о. мировой историко-культурный процесс не является “чем-то хаотическим”, а имеет геогр. направленность. Исследование мировой культуры К. сводит к трем осн. задачам. Во-первых, “это поиски действительной культурно-истор. монады”, проявляющей себя как этнич. и обществ. феномен и изменяющейся в процессе истор. развития. На раннем этапе формирования культуры такими монадами являются “очаги мировой культуры”, а затем отд. цивилизации. Второй задачей К. считает “изучение человеч. состава монады” - носителя культуры. Третья задача заключается в раскрытии системности культур каждой истор. эпохи. Большое значение в формировании культуры К. уделяет языку, особо выделяя в нем познават. и коммуникативную функции. Рассматривая препятствия к межкультурному диалогу, К. видит их в различии семантики разных культур, “т.е. различия в составе и языке понятий, образов и символов, различия в содержании их, различия в условиях и возможностях их соединений”. Для общения людей необходимо понимание того, что говорит другой. Такое понимание строится на основе одинакового или по крайней мере близкого интеллектуального уровня, в конечном счете - “уровня культуры и просвещения”. Понимание кит. ср.-век. культуры корейцами и японцами объяснялось не знанием кит. языка, а тем, что способ их мышления был во многом аналогичен китайскому. Точно так же и взаимопонимание зап.-европ. народов эпохи Ренессанса существовало лишь благодаря единству их семантич. системы. Процесс развития человечества свидетельствует, по мнению К., о неуклонном семантич. сближении языков различных культур. В наст. время “ведущая часть” человечества обладает общим языком, т.е. одинаковой семантич. системой при разл. формах ее проявления. Сближение семантич. базы человечества, наряду с наблюдаемым единством других социокультурных процессов, говорит о “поступат. движении истор. процесса”. Человеч. существование, по мнению К., начинается тогда, когда люди начинают действовать сообща. Поэтому наиболее древней формой проявления культуры является община. Общины с течением времени объединяются в племена, племена - в племенные союзы, а затем, в классич. варианте, на территории племенного союза возникает город-гос-во, становящийся мощным полит. и культурным центром региона. Дальнейшее развитие социокультурных процессов приводит к интеграции родственных в культурном отношении городов в единое гос-во с монархич. (как правило) властью. Появление письменности К. связывает с возникновением городских цивилизаций. Письм. источники делают культуру “доступной нашему наблюдению”. К. предпочитает говорить о шеститысячелетней истории мировой культуры, полагая, что с появлением письма возникает тот культурный континуум, в к-рый мы с полным основанием можем включить нашу собств. культуру. А принадлежность к единому культурному пространству дает возможность делать достаточно достоверные выводы о своих культурных предшественниках, как бы далеко они ни отстояли от нас по времени. Поэтому начало “истор. эры” К. относит к 4 тыс. до н. э., времени возникновения шумер. и египет. культур. Обе цивилизации представляли собой самый ранний из “трех первонач. очагов культуры”. Дальнейшее расширение влияния этой культурной области привело в 3 тыс. до н. э. к включению в культурный ареал Бл. Востока, Малой Азии, Крита, Эллады, Закавказья и Зап. Ирана. Культурная экспансия этого “евро-афроазиат. комплекса” в направлении Зап. Средиземноморья привела к появлению новых цивилизаций (карфагенской, этрусской, римской и др.). Другой очаг мировой культуры возник в 3 тыс. до н. э. в долинах Инда и Ганга. К 3 в. до н. э. область его распространения включала весь инд. субконтинент (империя Маурьев) и продолжала расширяться на юг (Цейлон) и восток (вплоть до Индонезии). Третьим “первоначальным очагом” был протокитайский, к-рый появился в 3 тыс. до н. э. в долине Хуанхэ (Иньское царство). В дальнейшем он включил в сферу своего культурного влияния не только территорию будущего Китая, но и Маньчжурии, Кореи, Монголии, Вост. Туркестана, Индокитая и Японии, дав тем самым импульс к появлению в этих регионах новых культурных центров. Т. о., социокультурный процесс шел двояким образом. Наряду с расширением старых очагов культуры, возникали новые центры, находящиеся в культурной зависимости от “первоначальных”, но, в то же время, развивавшие на собственной этнич. основе свою оригинальную культуру. В 4 в. до н. э. в важнейшем тогда для мировой культуры евро-афроазиат. комплексе зародилась идея универсальной культуры. Неоднократные попытки воплощения этой идеи задали вектор культурно-истор. развития всей мировой цивилизации. Начало этому положил Александр Македонский. Он создал основы культурного универсализма, пытаясь сплавить воедино греч., персид. и среднеазиат. культуры. Спустя полтысячелетие новую попытку предпринял царь Кушанского гос-ва Канишка (78 - 123), придав буддизму масштаб универсальной мировой религии. Затем в 325 в малоазиатской Никее состоялся первый Вселенский христ. собор, провозгласивший еще одну мировую религию. А в 7 в. “также в этой зоне”, как пишет К., был систематизирован Коран, превративший ислам в третью мировую религию. Священная Рим. империя герм. нации и гос-во монголов были, по мнению К., лишь локальными выражениями идеи универсальной культуры. “Дух” Александра и Канишки проявился в Тимуре. Именно Тимур, уроженец очага мировой универсальной культуры, пытался наиболее полно воплотить эту идею в новых условиях. И несмотря на то, что в полит. отношении универсализм оказался иллюзией, в культурном он “снова стал реальностью”. Наряду с преемственностью нек-рых идей, переход от античности к ср.-вековью сказался “в изменении духовной атмосферы эпохи”. На Западе, по словам К., стоицизм уступает место неоплатонизму, а затем христианству. В Центр. и Вост. Азии наступает эра буддизма, являвшегося не только религ. учением, “но и целым комплексом культуры”. В Китае конфуцианство замещается религией даосизма, овладевающей сознанием масс. Изменение духовной атмосферы достигает своего максимума в эпоху Возрождения. Возрождение - особый период в развитии культуры многих народов между ранним и поздним ср.-вековьем. Эту эпоху Китай переживал в 8-15 вв., Иран, Ср. Азия и Северо-Зап. Индия в 9-13, Европа в 14-16 вв. Возрождение по-новому поставило вопрос о значении человеч. личности. Это время возрождения в новых условиях античного гуманизма. Обусловленная региональными особенностями разница в подходах к тому, в каком направлении должна развиваться культура, проявлялась в том, что у китайцев гл. чертой гуманизма считалось самосовершенствование, у персов и среднеазиатов - благородство, европейцев - высшее разумное этич. начало, проявляемой человеком в частной и обществ. жизни. Однако развитие ср.-век. культур азиат. стран, переживавших к 13 в. эпоху Возрождения, было надолго задержано монгольским нашествием. Поэтому европ. культура, позднее вступившая на феодальный путь, развивалась более быстрыми темпами и в ее недрах раньше сложились капиталистич. отношения. Это привело к преобладанию культуры европ. народов в масштабе Земли и ее экспансии в области древних азиат. культур. В наст. время развитие культур неразрывно связано с гуманистич. идеалами, являющимися константой мировой истории. По мнению К., “масштаб и конкр. проявления гуманизма в разные эпохи менялись”, но именно гуманизм, проявлявшийся всегда и повсеместно, являлся началом всей деятельности человечества. Поскольку создателем культуры является человек, существо по преимуществу разумное и общественное, прогрессом следует считать то, что помогает выявлять именно эти свойства человеч. личности. К. считает необходимым отказаться как от концепции полной зависимости человека от природы, так и от концепции человека как царя природы. Дальнейший прогресс человеч. культуры связан не просто с включением природы в сферу человеч. деятельности, а “в самой решит. гуманизации всей науки о природе”. В противном случае власть человека над природой “выхолостит из человека его человеч. начало” и станет его проклятием. Гуманизм, подчеркивает К., является важнейшей идеей человеч. культуры. В отношении человеч. об-ва идеи гуманизма проявляют себя в призыве к построению об-ва без войн и эксплуатации человека человеком. Рассматривая вопрос о конечных формах существования культуры, К. утверждает, что предел может рассматриваться лишь в смысле мечты об идеальном об-ве, воплотившем принципы гуманизма. Но ответить, какие формы приобретет дальнейшее развитие человеческой культуры после устранения тех форм зла, которые существуют сегодня, с его т. зр., не представляется возможным. Соч. : Диалог историков: Переписка А.Тойнби и Н. Конрада // Новый мир. 1967. N 7; Запад и Восток: Статьи. М., 1972; Избр. труды: История. М., 1974; Избр. труды: Лит-ра и театр. М., 1978; Неопубл. работы. Письма. М., 1996; Японская литература в образцах и очерках. М., 1991; Синология. М.1995. Лит. : Проблемы истории и теории мировой культуры: Сб. ст. памяти акад.. Н.И. Конрада. М., 1994; Николай Иосифович Конрад, 1891-1970. М., 1994. А. В. Шабага. Культурология ХХ век. Энциклопедия. М.1996

Николай Иосифович Конрад

Конрад Николай Иосифович (p. 1(13).III.1891) - советский востоковед, основатель советской школы японоведов. Академик (с 1958 года). Родился в Риге. В 1912 году окончил Петербургский университет и Практическую восточную академию. Профессор (с 1926 года), докторр филологических наук и член-корреспондент АН СССР (с 1934 года). В 1913-1950 годы вел педагогическую работу в высших учебных заведениях Киева, Орла, Ленинграда и Москвы. Подготовил многих квалифицированных специалистов-востоковедов. Главные направления научной деятельности Конрада - литературоведение, языкознание, история и история культуры Китая, Кореи и Японии, а также переводы письменных памятников этих стран на русский язык. Конрад - член главной редакции «Всемирной истории» и ответственный редактор ряда монографий советских востоковедов. Глубокий анализ общих закономерностей и особенностей исторического развития стран Азии и Европы позволил Конраду разоблачить «европоцентризм», содержащийся в работах многих буржуазных ученых. Труды Конрада свидетельствуют о комплексном изучении им стран Дальнего Востока, о разносторонности его научных интересов.

Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. - М.: Советская энциклопедия. 1973-1982. Том 7. КАРАКЕЕВ - КОШАКЕР. 1965.

Основные сочинения: Японская литература в образцах и очерках, Л., 1927; Японский театр, в кн.: Восточный театр, Л., 1929; Надельная система в Японии, "Тр. ИВАН", т. 17, 1936; Синтаксис японского национального литературного языка, М., 1937; Сунь-Цзы. Трактат о воен. искусстве, М.-Л., 1950; Ср. века в ист. науке, в сб. ст.: Из истории социально-политических идей, М., 1955; Проблема реализма и литературы Востока, "ВЛ", 1957, No 1; У-Цзы. Трактат о воен. искусстве, М., 1958; Главы о Китае, Корее, Монголии, Японии во 2-4 тт. "Всемирной истории" (некоторые разделы в соавторстве); Заметки о смысле истории, "ВИМК", 1961, No 2; Размышления об истории культурного и науч. развития человечества, "НАиА", 1962, No 5; Востоковедение, СИЭ, т. 3, М., 1963.

Литература: Библиография трудов Н. И. Конрада, сост. В. С. Гривнин и К. А. Попов, в сб.: Китай. Япония. История и филология, М., 1961; Жуков Е., К семидесятилетию акад. Н. И. Конрада, там же; Файнберг Э. Я., Акад. Н. И. Конрад - историк Японии, там же; Глускина А. Е., Н. И. Конрад, "ПВ", 1961, No 1.

Конрад Николай Иосифович (1(13).03.1891, Рига - 30.09.1970, Москва) - востоковед, специалист по истории китайской и японской мысли, академик АН СССР (с 1958). Автор многочисленных работ по истории эстетики, литературы и театра стран Юго-Восточной Азии, по проблемам восточных языков, теории исторического процесса, философской компаративистики. Был арестован в 1938 году, находился в Канских лагерях до начала осени 1941 года. В работах 20-х годов Конрад исследует эстетические принципы японского искусства, прослеживает параллели между ними и принципами современной западной эстетики , роль Кабуки и связанных с ним жанров литературы и изобразительного искусства (Театр Кабуки // Театральный Октябрь. М.; Л., 1926. С. 109 сл.). Исследования Конрада в области китайской мысли опираются преимущественно на тексты не собственно философического характера, в частности на трактаты но военному искусству. Конрад реконструирует особые черты китайской образованности, особую логику построения научных «систем» в их не столько познавательной, сколько воспитательной функции. Большое влияние на отечественное языкознание оказали труды Конрада по лингвистике, его анализ иероглифической традиции, ее роли в культуре, особенностей японского языка, сочетающего иероглифику и алфавит, что создает уникальную «двухслойность» любого текста. В работах Конрада по истории японской литературы дана всеобъемлющая картина японской национальной культуры, представлен комплекс ее основных идей, образно-поэтический строй, инварианты японской духовной традиции от «Кодзики» до «Токутоми». Конрад подчеркивал невозможность построения современного литературоведения и эстетики, например, теории романа, без учета соответствующих памятников японской литературы. Книга Конрада «Запад и Восток» (2-е изд. М., 1972), кроме компаративных очерков, включает анализ возможностей и границ сравнительного изучения культур (иди их памятников и представителей), критериев научной оценки результатов межкультурного сопоставления, содержит обоснование необходимости компаративистского метода в современной ориенталистике как одного из основных. В ряде публикаций 60-х годов Конрад предложил собственную модель исторического процесса, включающую принципы периодизации истории различных регионов мира, анализ содержания таких понятий, как «античность», «возрождение», дал особый вариант трактовки идеи «всемирной истории». Важное значение имела деятельность Конрада как организатора науки, педагога, редактора и члена редколлегий таких изданий, как «Библиотека всемирной литературы», «Философское наследие», «Памятники письменности Востока» и др.

П. Н. Трубникова

Русская философия. Энциклопедия. Изд. второе, доработанное и дополненное. Под общей редакцией М.А. Маслина . Сост. П.П. Апрышко , А.П. Поляков . – М., 2014, с. 290.

Далее читайте:

Философы, любители мудрости (биографический указатель).

Историки (биографический указатель).

Сочинения:

Диалог историков. Переписка А. Тойнби и Н. Конрада // Новый мир. 1967. № 7;

Избр. труды: История. 1974;

Избр. труды: Синология. М., 1977;

Избр. труды: Литература и театр. М., 1978;

Литература:

Проблема истории и теории мировой культуры // Сб. ст. памяти акад. Н. И. Конрада. М., 1974;

Рубин В. А. Об истории и культуре Китая: Страницы дневника // Восток. 1991. № 1;

Н. И. Конрад. Материалы к библиографии ученых. Сер. литературы и яз. М„ 1994. Вып. 20.